Новости |
VII Федоровские чтения
Тезисы
М. Ю. Авдонина (Москва)
«Золушка»: проблема адекватности образов в переводе
Сопоставление текстов перевода сказки Ш. Перро «Золушка» выявляет особенности образов, создаваемых в сознании русских читателей. М. А. Булатов (1977), М. Виргуль (1991), Т. Г. Габбе (2001), Н. Касаткина (1966), Б. Кирсанов (2001), Г. Лепилина (1998), Р. Н. Терещенко (1977), А. Федоров (1993), Г. Шалаева (1999), Е. Шварц (1947), обрабатывая текст, отразили не столько свои личные предпочтения, сколько ценности и представления, свойственные их эпохе и их национальной культуре. Узловые моменты переводов и пересказов этого великого произведения касаются: 1) названия сказки; 2) характеристик персонажей; 3) мотивации участия феи; 4) одежды; 5) финала сказки.
Наибольшие различия касаются свойств характера персонажей. Мачеха имеет в тексте оригинала обычные для дамы свойства высокомерия и гордости, но слишком сильно выраженные (“…la plus hautaine et la plus fiere qu’on eut jamais vue”). В переводах отец Золушки женится «на самой гордой и сердитой женщине в свете», «на такой сварливой и высокомерной женщине, какой никто никогда и не видывал», «на такой бессердечной гордячке, какой больше не сыщешь», «самой сварливой женщине на свете», «чванливой и гордой», «на женщине столь надменной и столь гордой, что другой такой не было на свете». Эта «злая, эгоистичная женщина» и ее дочери становятся «…настоящими ведьмами…злыми, глупыми, тщеславными и завистливыми».
Главная героиня почти ни в одном пересказе не описывается в начале, там, где автор говорит о ней “mais d’une douceur et d’une bonte sans exemple”, если все же характеристика дается, то кроме Т. Габбе (предложившей «добрая, приветливая, милая»), авторы повторяют идею Н. Касаткиной о «кротости», что, на наш взгляд, свойственно именно русскому подходу, основанному на философии Ф. М. Достоевского.
Ш. Перро завершает сказку двумя стихотворными «моралите» (нравоучениями), в первом из которых воспевается “bonne grace”, представляющая большие трудности при интерпретации, а во втором говорится о том, что все таланты не смогут помочь продвижению, если крестная не окажется вовремя рядом. Уже в 1866 году в издание под редакцией И. С. Тургенева эти тексты не включаются. В наше время, может быть и благодаря американским киноверсиям, эти идеи Перро ушли из сознания читателя и вызывают удивление своей «недетскостью».
А. А. Алексеев (Санкт-Петербург)
Типология библейских переводов
Существующие классификации библейских переводов основаны на попытках различить методику их изготовления – бoльшую или меньшую степень лингвистической буквальности, бoльшую или меньшую степень свободы в смысловой интерпретации оригинала. Предлагаемая классификация основана на функциональном назначении перевода; как кажется, она позволяет полнее оценивать языковые и стилистические особенности разных по своей функции переводов.
Выделяется семь функциональных типов.
а) Таргум. Название происходит от арамейского targum ‘перевод’. Этот тип перевода возник после Вавилонского плена, когда еврейская община перешла в быту на арамейский язык и стала испытывать нужду в истолковании еврейского текста. Принципиальной особенностью таргума является то, что он не употребляется независимо от Писания, но всегда сопровождает его. Случаи такого применения перевода известны и христианской среде. Лингвистические и литературные особенности состоят в безграничной буквальности и безграничной свободе перевода.
б) Миссионерский перевод. Первый по времени собственно христианский тип перевода. Обладает исключительной культурно-исторической значимостью, поскольку нередко благодаря ему на том или другом языке появляется письменность. Обладает сравнительной свободой и стилистическими достоинствами. Возможно удержание языческого наследия в языке или, напротив, его полное подавление.
в) Литургический перевод. Призван обеспечить полноту богослужения. Его особая роль в достижении церковной автономии. Практически подменяет текст оригинала. Отличается высокой степенью буквальности.
г) Назидательный перевод. Употребляется за пределами церковного богослужения, служит целям катехизации и «внутренней миссии». Отличается свободой.
д) Экзегетический перевод. Служит целям национального богословствования. Отличается от назидательного только аудиторией, для которой предназначен.
е) Национальный перевод. Главное своеобразие состоит не в интерпретации оригинала, а в формах воспринимающего языка. Имеет исключительное значение для становления национальных литературных языков, для культуры, но вместе с тем очень значим для христианской миссии.
ж) Функциональный перевод. Современный научно обоснованный тип перевода, теоретическая разработка которого принадлежит Юджину Найде. Его принципиально внецерковное происхождение и применение; его ограничения.
Некоторые другие типы библейского перевода, имеющие чисто культурное значение.
И. С. Алексеева (Санкт-Петербург)
Самоконтроль в обучении устному переводу (отчет об эксперименте)
В докладе рассматриваются результаты особого компонента методики обучения устному последовательному и синхронному переводу: домашний анализ ошибок, сделанных на занятии, по материалам собственного перевода студентов, записанного на магнитофонные кассеты в аудитории.
Эксперимент велся в течение 5 лет (по 3 группы в год). Студенты фиксировали свои ошибки по 6 параметрам: полнота передачи содержания; искажения; связность текста; линейность текста; эквивалентная передача стиля подлинника; сор в речи.
Помимо эффективности данной методики для создания наглядной картины приобретения профессиональных навыков, она дает возможность проследить становление переводческой личности и формирование адекватной самооценки.
Домашний самоконтроль отвечает новейшим представлениям об обучении переводу, которое как в устном, так и в письменном своем варианте нацелено на приоритет стратегии перевода в ходе приобретения переводческой компетентности.
Т. А. Алексейцева (Санкт-Петербург)
Глобализация и перевод безэквивалентной лексики
В последнее время границы между странами все больше и больше стираются. Один из ярких тому примеров – объединение европейских стран в Европейский союз и постепенное увеличение количества стран членов союза. Но процесс глобализации, безусловно, охватил не только страны Европы: благодаря средствам массовой информации, безграничным возможностям путешествовать и постепенному проникновению элементов иностранных культур в повседневную жизнь каждого, появляется все больше возможностей соприкоснуться с тем, как живут люди на всех континентах земного шара.
Все, что происходит в окружающем нас мире, находит свое отражение в языке. Стирание границ между странами ведет к проникновению в язык иностранных слов, чужеродных элементов, которые закрепляются в языке вместе с предметами и явлениями действительности, которые они называют. Естественно, эти процессы не могут не отражаться на деятельности переводчика. Все больше и больше слов, обозначающих иностранные реалии, может оставаться без перевода и не сопровождаться комментарием.
Статус реалии в языке перевода постоянно меняется, и, соответственно, меняются и способы ее передачи на этот язык. Многие слова-реалии, проникая в язык перевода посредством художественной литературы или вместе с самими реалиями, могут закрепиться в принимающем языке и стать частью его лексики, хотя и не всегда в том значении, которое они имели в исходном языке (зачастую, такие слова заимствуются только в каком-нибудь одном значении). Правда, необходимо учитывать тот факт, что включение иностранного слова в словарь принимающего языка еще не означает, что эта реалия хорошо знакома его носителям. Например, несмотря на то что в словаре Le Petit Robert можно найти достаточно много заимствований из русского языка (troika, ukase, kacha, raspoutitsa), они далеко не так хорошо знакомы носителям французского языка.
В результате взаимопроникновения культур многие реалии передаются с помощью транскрипции, причем зачастую переводчики не пользуются пояснениями (внутритекстовыми или затекстовыми), рассчитывая на объяснительные возможности контекста и осведомленность читателей перевода.
При этом, может происходить и обратный процесс. Реалия может устареть, и если она могла быть понятна читателям ПЯ ранее, на тот момент, когда она появилась в языке оригинала, то с утратой этой реалией актуальности, она может вызывать затруднения в понимании у носителей ПЯ.
В. С. Андреев (Смоленск)
Проблема приобретения художественными образами дополнительных значений при переводе стихотворного текста
В докладе анализируются приобретения художественными образами дополнительных, исторически и культурно обусловленных значений в переводе стихотворного текста.
Исследование смысловых потерь при переводе художественных текстов заслуженно является одним из наиболее изучаемых направлений в переводоведении. Однако наряду с такими потерями встречается и обратный процесс добавления элементов содержания, исследование которого также представляется необходимым. Такие исследования в высшей степени актуальны для переводов стихотворного текста ввиду его специфических особенностей: налагаемых на текст формальных ограничений и высокой взаимосвязи его разноуровневых элементов.
Исследование модификации художественных образов при переводе предусматривает изучение таких вопросов как частеречное варьирование элементов образа, гиперо-гипонимическая замена этих элементов, варьирование коннотативного значения, изменение стилистических средств создания образа и др. Указанные аспекты рассматриваются в докладе на материале переводов стихотворных текстов с английского на русский язык. Делаются предложения по созданию системы критериев для оценки степени модификации образа в переводе стихотворного текста.
О. В. Антонова (Запорожье, Украина)
Метафора в юридическом дискурсе как переводческая проблема
- номинативная (метафора как способ образования юридических терминов);
- когнитивная (метафора как способ осмысления юридических понятий, отношений, институтов);
- эвристическая (метафора в научных исследованиях в области юриспруденции);
- объяснительная (метафора в толкованиях законов, в судебной речи адвокатов);
- конспирирующая (метафора в профессиональном арго юристов);
- оценочная, эмоциональная, эстетическая (метафора в публицистическом и разговорном регистрах юридического дискурса).
В-четвертых, переводчику необходимо учитывать динамичный характер юридического дискурса на постсоветском пространстве, который не является окончательно сложившимся, устоявшимся до настоящего момента. Продолжается адаптация законодательства, судопроизводства, правоохранительной деятельности к новым политическим и экономическим условиям. Как образец для изменений в отечественном юридическом дискурсе служит западная модель – прежде всего, система англо-американского права.
А. И. Анфиногенова (Санкт-Петербург)
Английские переводческие соответствия русских лексем тоска // скука и их дериватов
В докладе рассматриваются способы перевода на английский язык русских эмотивных лексем тоска, скука и их дериватов, представленных в пяти пьесах А. П. Чехова («Иванов», «Чайка», «Дядя Ваня», «Три сестры» и «Вишневый сад»; количество переводов каждой из пьес достигало пяти-шести). Важность концепта ТОСКА для русской языковой картины мира подчеркивалась в работах А. Вежбицкой (1992, 1999) и А. Д. Шмелева (2002). Так, например, А. Вежбицкая писала, что тоска является одним из ключевых слов русской культуры. При этом, она приводит данные Кучеры и Френсиса, в корпусе которых, включающем миллион слов последовательного текста, представлены следующие наиболее близкие (по ее мнению) эквиваленты слова тоска: yearning – 14, longing – 12, boredom – 11 и melancholy – 9 словоупотреблений. Как отмечает сама А. Вежбицкая, поскольку все эти слова (за исключением boredom) не являются общеупотребительными в современном разговорном английском языке, скорее уместно сопоставить по смыслу русскую тоску с английскими словами sadness и sad. Необходимо отметить также определенную семантическую близость русских концептов ТОСКА и СКУКА. Так, например, в первом выпуске «Нового объяснительного словаря синонимов русского языка» (М. 1999, с. 370) лексемы скука и тоска рассматриваются в одной словарной статье.
Как представляется, рассмотрение данных нескольких переводов одного оригинального текста (в нашем случае – пьес Чехова) может позволить обнаружить степень семантической близости двух (и более) концептов. Так, в рассмотренных переводах 24 случаев употребления лексемы тоска и 19 случаев употребления лексемы скука оригинальных текстов (таким образом, общее количество переводов этих слов достигало 100-120) ни разу не встретился вариант yearning. Приведем распределение наиболее частых переводческих соответствий этих слов в порядке убывания их количества: ТОСКА – depression (25 случаев – около 20 %), boredom (19), depressed (15), anguish (8), longing (7), sadness (5), be/get bored (4), misery (4), melancholy (3 случая); СКУКА – boredom (56 случаев перевода – около 60 % всех переводов), be/get bored (15), boring (9), a bore (3), dullness (3), dull (2), tedium (2). Для слова тоска зафиксировано значительно большее количество переводческих вариантов (также – mental pain, despair, wretchedness, craving (for), urge, anxiety, unhappiness, sorrow, grief, fit и др.), ср. для скуки также loneliness, indifference, depressing. Таким образом, общим переводным эквивалентом для двух рассматриваемых русских имен является английское слово boredom. Что же касается дериватов этих русских имен, то в рассмотренных пьесах Чехова отмечено пять случаев употребления глагола тосковать (при отсутствии прилагательного тоскливый/-ая/-ое и наречия тоскливо), тогда как скуке соответствуют 26 случаев употребления наречия скучно и по десять случаев употребления прилагательного скучный/-ая/-ое и глагола скучать. При этом, ведущими способами перевода русского наречия скучно (общее количество переводов более ста) являются следующие: (I am/get/feel) BORED (36 случаев перевода), (it’s) BORING (26 случаев перевода), What a BORE !/ (He is a great) BORE (9 случаев), (That) BORES you/ (You) BORE me (7 случаев). В докладе рассматриваются также периферийные способы перевода на английский язык рассматриваемых лексем.
А. А. Арестова (Тамбов)
Количество лакун в переводном тексте
как один из критериев адекватности перевода
При анализе взаимосвязи текста оригинала и текста перевода целесообразно использовать понятие лакуны, которое мы интерпретируем следующим образом: «лакуна – это некоторый фрагмент текста, в котором имеется нечто непонятное, странное, ошибочное (нечто, что можно оценить по шкалам “непонятно/понятно”, “непривычно/привычно”, “незнакомо/знакомо”, “ошибочно/верно”)».
Согласно классификации Ю. А. Сорокина, лакуны можно подразделить на четыре группы: 1) субъектные, отражающие национально-культурные особенности коммуникантов, принадлежащих к различным лингвокультурным общностям; 2) деятельностно-коммуникативные, отражающие национально-культурную специфику различных видов деятельности в их коммуникативном аспекте; 3) культурного пространства, отражающие несовпадение культурных фонов; 4) текстовые, возникающие вследствие специфики текста как инструмента общения.
При проведении компаративного анализа текста оригинала и текста перевода романа Jane Austen «Pride and Prejudice» было выявлено, что наиболее часто встречающимся феноменом оказываются деятельностно-коммуникативные лакуны. Подобных явлений при анализе текста-оригинала и текста-перевода было найдено сто четырнадцать. Следующим по частотности явлением оказались текстовые лакуны. Примеров данного явления найдено при анализе пятьдесят восемь. Субъектных лакун было обнаружено двадцать четыре. При сопоставлении текста-перевода и текста-оригинала также было обнаружено восемь лакун культурного пространства.
Подводя итог компаративного анализа текста-оригинала и текста-перевода, можно сделать вывод, что количество лакун в переводном тексте можно рассматривать как один из важных критериев адекватности перевода.
А. В. Ачкасов (Санкт-Петербург)
Прозаические художественные переводы стихотворных текстов
в истории русской переводной литературы
Русская переводная литература XIX века шла по пути версификации перевода. Феномен прозаических художественных переводов в России XIX века чаще всего констатируется как факт и плохо согласуется с существующей историко-литературной концепцией развития перевода.
Прозаические переводы XIX века являются продолжением традиции прозаических переводов стихотворных текстов, популярных в русских журналах второй половины XVIII – начала XIX веков. Прозой переводят драматургию и лирику. Прозаические переводы лирики не расценивались как полноценные художественные явления и чаще всего включались в контекст критических статей. И прозаические переводы в контексте критических статей, и переводы крупных стихотворных произведений рассматривались, с рядом оговорок, не только как способ буквально-точной передачи содержания оригинала, но и как особый способ постижения его художественности. Вместе с тем указанные прозаические переводы имеют иное функциональное значение, чем во французской традиции. На фоне общего движения к версификации перевода отношение к прозаическим опытам характеризуется явной амбивалентностью. В контексте развития массового перевода и общего снижения переводческой культуры прозаические переводы стали формой реализации установки на иноязычный текст и своеобразным выражением буквализма.
Т. Н. Банникова, М. И. Наумова (Курск)
О некоторых проблемах подготовки переводчиков
в сфере профессиональной коммуникации
Центр тяжести переводческой деятельности переместился в область бизнеса, где бурно развиваются отечественные фирмы и банки, оживляется предпринимательская деятельность. Новые отрасли – перерабатывающая и сырьевая, новые сферы – инвестиции, банковское и биржевое дело, рынок ценных бумаг – все это стимулирует появление новых терминов, не имеющих пока точного и адекватного перевода. Достаточно высокий спрос на услуги переводчиков, устных и письменных, диктует необходимость подготовки языковых посредников.
Открывая новую специальность подготовки переводчиков в сфере профессиональной коммуникации как дополнительное образование, преподаватели полагают, что переводчик должен начинать свою профессиональную деятельность будучи подготовленным «не вообще», а к конкретной работе на конкретном участке рыночной экономики.
По нашему мнению, все в подготовке переводчиков должно быть приближено к ожидающей их переводческой деятельности. Создаются новые учебные планы и программы, ведется подбор учебной литературы: просматриваются, изучаются, перерабатываются материалы публикаций о подготовке переводчиков. Думается, что следует подвести преподавателей перевода к мысли о необходимости создания в рамках подготовки переводчиков учебного раздела, посвященного технологии перевода. В раздел следует включить упражнения по отработке умений и навыков аспектов перевода. Надо постараться наладить тесную связь между теорией перевода и обучением переводчика-практика.
Полагаем, что теоретическая и практическая работа по обучению переводчиков подведет нас к созданию своей модели методики подготовки переводчиков в сфере профессиональной коммуникации, поскольку мы солидарны с практиками, которые считают, что ни одна из моделей не претендует на общезначимость и исключительность.
Н. И. Башмакова (Санкт-Петербург)
Перевод интернациональных и псевдоинтернациональных слов
(на материале английских текстов по общественно-политической тематике)
Интернациональные слова – слова общего происхождения, существующие во многих языках с одним и тем же значением, но обычно оформляемые в соответствии с фонетическими и морфологическими нормами данного языка. По корню таких слов, зная латинский алфавит, легко перевести их на русский язык. Основную часть интернациональной лексики составляют термины из области науки и техники, например, atom (атом), cosmos (космос), physics (физика), mathematics (математика); общественно-политической жизни, например, diplomat (дипломат), confrontation (конфронтация), parlament (парламент), coalition (коалиция), constitution (конституция), resolution (резолюция), federation (федерация), capitalist (капиталист), militarism (милитаризм), assembly (ассамблея); экономики, например, import (импорт) export (экспорт), bank (банк), credit (кредит); литературы и искусства, например, comedy (комедия), poet (поэт), drama (драма) и др. Псевдоинтернациональные слова имеют сходную форму написания с интернациональными словами, что вызывает некоторые трудности при переводе этих слов на русский язык.
Псевдоинтернациональные слова можно разделить на две группы:
– английские слова, которые совпадают с русскими словами только по форме, но расходятся с ними по значению, например, accord – согласие, единодушие (не аккорд); ammunition – боеприпасы (а не амуниция); data – данные, а не дата; figure – чертеж, цифра (не только фигура); furor – гнев, ярость (а не фурор), honor – честь, долг (а не гонор); list – список (а не лист); mayor – мэр города (а не майор); prospect – перспектива (а не проспект); obligation – обязательство, а не облигация; satin – атлас (а не сатин); слово troops переводится как войска, а не трупы; tunic – солдатская куртка (а не туника); ventilation – обсуждение, дискуссия, а не вентиляция и др.;
– английские слова, которые совпадают в одном-двух значениях, но расходятся во всех остальных, например, agitator – подстрекатель (не только агитатор); partisan – сторонник, приверженец (а не только партизан); nation – нация (а не только народ, страна, государство); officer – чиновник, должностное лицо (а не только офицер); record – запись, отчет (а не только рекорд), и др.
А. Ю. Братухин (Пермь)
Евангельский парафраз у Тертуллиана: первая авторская интерпретация библейского текста на латыни
Тертуллиан – первый латинский христианский автор. Из всех его обращенных к язычникам трудов наиболее значимым является «Апологетик». К моменту его написания уже существовали латинские переводы Библии, однако первой авторской интерпретацией библейского текста на латыни является парафраз в 21-й главе. Избегая прямых библейских цитат, писатель рассказывает о Христовых деяниях, страстях, воскресении, вознесении; при этом он черпает информацию из разных новозаветных книг. Апологет объясняет язычникам, почему христиане, ссылаясь в доказательство древности своей религии на иудейские писания, не имеют с иудеями ничего общего, а также опровергает слухи о похищении учениками тела Христа.
Тертуллиан выступает по отношению к новозаветным текстам в роли их популяризатора, адаптируя их для римских читателей. Это видно не только из того, что он использует риторические приемы и специальные термины, изменяет текст для придания рассказу большей драматичности, дает объяснения некоторым евангельским событиям, но и из того, что он стремится показать связь описанного в Библии с Римом. Подчеркивание этой связи и литературная обработка евангельских пассажей, вероятно, должны были, по мысли Тертуллиана, сделать новую религию более близкой для образованных римлян.
Все новозаветные пассажи Тертуллиан передает своими словами, так изменяя структуру греческих предложений, что создается впечатление, что это изменение – своеобразная игра с формой и содержанием – составляло одну из его целей. Он использует слова с теми же значениями, что и евангелист, но употребляет их в ином контексте, заменяя при этом новозаветное словосочетание другим с противоположным смыслом.
Н. С. Братчикова (Москва)
Особенности отражения цветового менталитета в фразеологических единицах
(на материале финского и русского языков)
Механизм перевода цветообозначений реализуется путем установления эквивалентности на уровне концептов. Сущность лингвистической адекватности определяется созданием целостной словесно-художественной структуры переводного текста, оптимально близкой оригиналу по своей эстетической и стилистической ценности.
Изучение ФЕ имеет важное значение для выявления национальной специфики на уровне концептуальных метафор. Однако в лексическом фонде любого языка имеются ФЕ, не обнаруживающие связи с культурой и менталитетом народа. Номинация культурных явлений в данных случаях не является культурно релевантной, не связана с национальной спецификой. Безусловно, определенное видение мира и закрепление его с помощью языковых единиц здесь есть, и в этих знаках также отражен и закреплен элемент знания, который соотнесен со значением ФЕ.
Ярким примером показателя как общего, так и единичного менталитета являются компаративные обороты. Различия в компонентном составе ФЕ есть проявление характерного для нации специфического фразеологического отбора реалий предметного мира, а не просто различия в технике вторичной номинации. Чисто эмпирическое восприятие человеком окружающего мира осложняется его мифологическим переосмыслением, ср. финские компаративные обороты с сюрреалистическими элементами. Вследствие этого увеличивается семантический потенциал подобных компонентов, они обрастают дополнительными коннотациями.
При рассмотрении идиом в обоих языках с функциональной точки зрения, обращает на себя внимание большая репрезентативность цветоимен с обозначением красного тона в русской системе и valkoinen ‘белый’ и musta ‘черный’ в финской.
Отдельного рассмотрения заслуживают когнитивные структуры с несовпадающими уровнями значения и внутренней формы с нарушением при этом существующих предметно-логических связей. В обоих языках структуры устойчивы и аналогичны: для экспликации фразеологического образа задействуется традиционная оппозиция белое – черное. Важную роль в их реализации играют опорные слова. Рассматриваемые ФЕ содержат ярко выраженный эмотивно-оценочный компонент значения, который поддерживается парадоксальными и оксюморонными связями компонентов.
С. И. Буглак, Е. В. Волкомор (Санкт-Петербург)
Авторские сравнения и особенности их перевода
Сравнение является эффективным изобразительным средством. В процессе их развития сформировались следующие функциональные группы: 1) сравнения – устойчивые идиомы, например: In real life she's sweet as pie. – В повседневной жизни она очаровательна; 2) варианты сравнений, в которых варьируется один из компонентов: Nice as pie (Ср.: Sweet as pie); 3) свободные авторские сравнения, созданные по существующим моделям, например: Lotus-like, sure as a fox (D. H. Lawrence).
К сравнениям тесно примыкают интенсификаторы, имеющие форму сравнения, однако утратившие свои значения. В современном английском языке продолжается их развитие, в частности, as sin, like sin: The lake was deep as sin. – Озеро было глубокое-глубокое. It was raining like sin. – Дождь лил как из ведра.
К авторским сравнениям относятся вновь созданные сравнения и варианты идиом, например: There’re criminals who'll work like beavers to contrive schemes. – Иные преступники трудятся до седьмого пота, затевая преступления (букв. «работают как бобры»). В американской культуре бобер – трудолюбивое животное, поэтому имеется сравнение «as busy as a beaver».
Наиболее удачные авторские сравнения напоминают собой идиомы и имеют шанс пополнить словарь. Как правило, они краткие по форме, образные по содержанию, отражают реалии (as natural as breath), иногда рифмуются. Например: And then he sprang. Quick as a panther – as any other feline creature (A. Christie). – А затем он вскочил быстро как пантера, как любое другое животное семейства кошачьих.
Авторы художественных произведений широко используют оригинальные сравнения. Анализ употребления сравнений в произведениях В. Набокова, А. Кристи, Г. Миллера, Г. Лоуренса и др. приводит к мысли о том, что они не только не исчезают, но и наоборот, активно развиваются. Новая тенденция в их развитии заключается в том, что исчезает первый компонент as, поскольку нет необходимости в образном сравнении что-либо квалифицировать как идентичное. Г. Миллер значительно варьирует идиоматические сравнения: Light as a bird, I flit about from one quarter to another. – Я переезжал из квартала в квартал как птица, налегке. I lie back on the bad, silent as clam. – Я лежал на кровати, молчаливый как моллюск. (Ср. silent as a/ the grave.) Изучение авторских сравнений помогает обнаружить тенденции в их развитии, установить критерии для включения в словарь, определить их значения и тем самым способствовать их успешному переводу.
О. А. Бурукина (Москва)
Новое в обучении устному переводу
Сегодня одной из самых насущных проблем в обучении переводу является отсутствие стройной лигводидактической системы. И если в обучении письменному переводу это отсутствие компенсируется разнообразными моделями обучения и личными наработками преподавателей письменного перевода, то в обучении устному переводу преподаватели, как правило, ограничиваются набором упражнений, включающим в себя упражнения по мнемотехнике, тренировку переключения на другой язык, тренировку переключения на разные типы кодирования, тренировку темпа устного перевода, выработку активного навыка сочетания транскрипции и перевода, наращивания активного запаса соответствий, а также упражнений, направленных на применение комплексных видов трансформаций, в том числе синтаксическое развертывание и речевую компрессию.
Однако всех этих упражнений недостаточно для комплексного становления профессионального устного переводчика, поскольку упомянутая система упражнений направлена лишь на развитие памяти, внимания, способности быстро переключаться с языка на язык, поддерживать высокий темп восприятия и продуцирования и увеличение активного словарного запаса. Данная система не включает в себя как минимум два основополагающих элемента: способность работать в условиях стресса и противостоять ему, т. е. развитие стрессоустойчивости, и умение говорить публично, т. е. владение некоей совокупностью риторических умений и навыков. Автор данных тезисов предлагает ввести в существующие курсы обучения устному переводу комплексы соответствующих упражнений, причем на самых ранних этапах обучения, а также усовершенствовать систему вступительных экзаменов для отбора студентов, способных обучаться устному, в том числе синхронному, переводу.
О. А. Бурукина (Москва)
Обучение письменному переводу: алгоритм начинающего переводчика
На сегодняшний день одной из самых крупных и серьезных проблем современного переводоведения в прикладном аспекте является отсутствие лигводидактической основы, т. е. четкого теоретического построения, системы навыков и умений, которым необходимо обучать студентов, желающих овладеть профессией переводчика. Обучение переводу, как общему, так и в любой сфере профессиональной коммуникации, и ныне зачастую ведется «дедовским методом» – «делай, как я», а порой и «не делай, как сделал ты (или твой товарищ сделал) в этот раз», почти целиком и полностью основываясь на методе проб и ошибок. Т. е. студентам, уже владеющим иностранным языком на довольно высоком профессиональном уровне и имеющим опыт наивного перевода учебных текстов с целью отработки грамматических трудностей, предлагается переводить оригинальные тексты с последующим разбором переводов на уроке и комментариями преподавателя, которые в зависимости от квалификации последнего варьируются от признания «что все неплохо» или выбора какого-то среднего варианта из прочитанных студентами до совета «зачеркнуть все, что у вас написано, и записать мой вариант, как единственно верный».
Автором доклада разработана основа лингводидактической системы обучения переводу, базирующаяся на четырех небезызвестных столпах: методе контекстуального анализа, теории актуального членения предложения В. Матезиуса, методе семантического анализа и скрупулезно доработанной автором системе переводческих преобразований. В настоящий момент данная лингводидактическая система находится в состоянии более глубокой и детальной проработки, но уже сегодня автор считает возможным и необходимым ее применение в виде алгоритма начинающего переводчика.
Под алгоритмом мы понимаем элементарную пошаговую схему действий в виде инструкции, следуя которой начинающий переводчик сможет максимально быстро прийти к положительному результату и усвоить необходимую последовательность действий для самостоятельного получения положительного результата.
Эва Бялэк (Люблин, Польша)К вопросу о свободе и креативности в переводе
Предметом анализа статьи является проблема креативности переводчика и пределов его творческой свободы. Исследование проводится на материале русских публицистических текстов и их переводов на польский язык.
Не подлежит сомнению, что исследуемые нами категории не только взаимосвязаны, но и в некоторой степени обусловлены типологическими параметрами текста. Мы имеем основания утверждать, что именно публицистический текст создаёт благоприятную почву для креативных решений переводчика, а также способствует языковой свободе при подборе эквивалентов. В этих текстах нередко ведётся игра с читателем, что иногда может провоцировать чрезмерную свободу переводчика, вплоть до искажения смысла оригинального текста.
Рассмотрим проблематику креативности и переводческой свободы рассмотрим на примере передачи коллокаций. В силу своей воспроизводимости и целостного значения устойчивые словосочетания как единицы текста обладают высокой самостоятельностью. Однако это отнюдь не означает, что они не входят в состав других сверхлексических единиц перевода высшего уровня. Особое внимание уделяется тем стратегиям перевода коллокаций, которые указывают на градуальный характер креативности и на разные эффекты переводческих решений. Все стратегии, которые применяет переводчик, могут подчиняться основной доминанте, определяемой как стремление к экспрессии и яркости в воспроизведении языковых картин, даже за счёт смысловой и логической связи с оригиналом.
Е. В. Вакуленко (Париж, Франция)
Перевод и проблема эмотивности художественного текста
Художественный текст, как правило, несёт в себе значительную эмотивную составляющую. Это может быть как описание, так и выражение эмоционального состояния персонажей или самого автора (здесь вполне уместно вспомнить идею Э. Бенвениста о том, что автор литературного текста реализует себя в двух планах – даёт высказаться своим персонажам, но и сам высказывается через них), поэтому эмотивная ткань литературного текста всегда сложна и неоднородна.
При переводе мы зачастую наблюдаем трансформацию эмотивного содержания: эмотивная ткань «одного и того же» (?!) литературного текста в оригинале и в переводе может представать в двух различных вариантах. Что стоит за этим феноменом? Объясняется ли он исключительно концептуальным различием языковых систем и связанных с ними образов мира? Какова специфика перевода текстовой эмотивности, если мы говорим о литературном тексте?
В докладе представлена попытка обобщающего анализа существующих вариантов перевода текстовой эмотивности на материале переводов русских литературных текстов на французский язык.
И. А. Везнер (Новосибирск)
К вопросу о нормах перевода образных средств
В докладе рассматриваются нормы эквивалентности при переводе образных средств. Под нормой эквивалентности понимается максимально возможная степень передачи исходного содержания на языке перевода. Норма эквивалентности при переводе образных средств рассматривалась переводоведами преимущественно в связи с передачей образности, в основе которой лежат регулярные ассоциации. Предметом нашего исследования является передача образного значения, в основе которого лежит комплекс индивидуальных ассоциаций.
Образное значение имеет ряд особенностей: находится на пересечении тезаурусных областей, тесно связано с контекстом, ориентировано на эмоционально-эстетическую сторону восприятия человеком действительности, содержит скрытые смыслы, носит игровой характер. Учитывая эти особенности, мы предлагаем при оценке качества перевода образных средств проводить комплексный переводческий анализ. Он включает:
- компонентный анализ значения исходного и переводного слов в целях чёткого выделения образного значения;
- контекстологический анализ образного значения исходного слова и его передачи на другой язык, который помогает установить набор сем, формирующих образ и его связь с индивидуальной картиной мира;
- когнитивный анализ образного значения соотносимых слов (реконструкцию состава тезаурусных областей, лежащих в основе образа).
На наш взгляд, такой комплексный переводческий анализ может способствовать соблюдению нормы эквивалентности при переводе образных средств, а также служить основанием для сопоставительного анализа, позволяющего выявить степень эквивалентности.
Н. И. Власенко (Курск)
Влияние статусно-ролевых отношений на общение коммуникантов
Характер отношений коммуникантов по шкале социальной дистанции накладывает свой отпечаток на употребление косвенных высказываний в переписке. Чем интимнее отношения, тем ближе социальная дистанция (дружеские отношения). В случае общения коммуникантов при далёкой социальной дистанции косвенные высказывания являются наиболее употребимыми, партнёры предпочитают общаться с помощью импликативных КРА, тем самым повышают статус адресата и адресанта. Общение на уровне импликатур – это более престижный вид коммуникации. В официальной обстановке при близкой социальной дистанции (когда коммуниканты – друзья, коллеги) косвенные высказывания употребляются сравнительно редко, коммуниканты находятся в близких отношениях, и поэтому на письме стараются формулировать свои мысли чётко, ясно, без лишних намёков, длинных вступлений (за исключением стереотипных конвенциональных косвенных высказываний). В неофициальной обстановке в личных письмах как при далёкой, так и при близкой дистанции, отмечается многообразие используемых классов и подклассов КРА. В такой ситуации общения коммуниканты не боятся быть не понятыми при употреблении косвенных высказываний, так как обладают общим фондом знаний. На употребление КРА в эпистолярном жанре влияет и то, какими статусно-ролевыми отношениями обладают коммуниканты. И в деловой, и в частной переписке косвенные высказывания используются довольно широко, при различных статусно-ролевых отношениях специфика проявляется лишь на уровне классов и подклассов КРА. Так, например, в официальной ситуации общения при восходящем векторе статуса нетипично употребление косвенного обещания, так как адресат в силу своего социального положения не обладает необходимыми полномочиями. В неофициальной обстановке при нисходящем векторе статуса употребление КРА нехарактерно.
С. В. Власов (Санкт-Петербург)
Теория и практика перевода во Франции в эпоху Возрождения
В докладе рассматривается влияние педагогических и языковых учений эпохи Возрождения на переводы XVI в. с латинского языка на французский. Прослеживается процесс выработки в переводах новой синтаксической формы – формы периода. Процесс этот проходил не всегда гладко, интерферирующее влияние латыни было не только непосредственным, но и часто опосредованным. Однако в усвоении французским языком синтаксической формы периода мы усматриваем не простое калькирование латинских образцов, а реализацию заложенной в самом языке системы отношения синтаксических форм под влиянием культурного двуязычия. В результате взаимодействия двух тенденций в развитии языка – старой тенденции разговорного французского языка к эксплицитному, аналитическому выражению референциальных связей и новой тенденции литературного языка к эксплицитности выражения логических отношений постепенно образуется новое качество, составившее в последующих столетиях несомненное достоинство французского классического языка, – ясность и логическая стройность структуры предложения.
С. С. Габдуллин (Уфа)
О возможных путях перевода немецких оборотов
с bekommen- и gehoren-Passiv на русский язык
Среди разнообразных средств выражения залоговых отношений в немецком языке выделяются обороты с bekommen- и gehoren-. Данные конструкции в немецком языке в сопоставлении с русским являются идиоэтническими образованиями и представляют собой определённую трудность как в плане преподавания языка, так и в плане их перевода с немецкого языка на русский.
Как показывает наш опыт, средства выражения грамматического признака пассивных отношений, заключенных в немецких структурах с bekommen- и gehoren-Passiv, находят свою непосредственную структурацию в неопределённо-личных предложениях, либо в предложениях в действительном залоге, напр.: Sie hat zum Geburtstag ein Buch geschenkt bekommen. – Ей на день рождения подарили книгу; Er kriegt gute Noten in der Schule erteilt. – Он получает хорошие оценки в школе; Ihm gehort das gesagt. – Ему следует это сказать, и др. Подобное раздвоение форм обусловлено тем, что грамматические образования с bekommen- и gehoren-Passiv по признаку распространения ими своих залоговых значений занимают в морфологической системе немецкого языка промежуточное положение между такими крупными сферами категории залога, как актив и пассив.
Их неоднозначное выражение в русском языке можно объяснить еще и тем, что данные обороты, как было уже отмечено выше, являются для немецкого языка идиоэтноспецифическими структурами и прямых средств их передачи с одного языка на другой быть, соответственно, не может, поэтому их объективация в русском языке происходит двояко, диффузно и амбивалентно, а именно, в формах переходных глаголов действительного или страдательного залогов.
М. Г. Гамзатов (Санкт-Петербург)
Синонимия юридической терминологии в аспекте переводоведения
Лексическая синонимия – одно из наиболее интенсивно изучаемых явлений в языкознании. Ей посвящено множество публикаций, она описана в работах отечественных и зарубежных специалистов. Однако, несмотря на это, и ввиду значимости этой проблемы, учёные вновь и вновь обращаются к этой теме. Проблема синонимии актуальна как для лексикологии и лексикографии, так и для других областей языкознания. Она имеет существенное значение и в мире переводческой науки, в изучении частных проблем синонимии в разных языках и, в частности, в юриспруденции. В любом языке эта проблема, наряду с общими лингвистическими тенденциями, имеет свою специфику, как, например, при изучении иностранного языка. Следует отметить, что эта специфика связана с «диалогом двух культур», то есть при переводе с иностранного языка и наоборот. Особенно остро она встаёт при переводе юридической терминологии (юридических текстов), что во многом связано с количественными расхождениями и значением синонимов. Например, встречающиеся в русском языке синонимы сделка, договор, соглашение в английском языке насчитывают несколько десятков терминов: agreement, contract, concordat, covenant, cartel, entente, alliance, engineering, fabula, formula deal, modus vivendi, pact, pool, protocol, treaty, transaction, что, естественно, вызывает трудности при переводе, поскольку по своей природе они являются разными понятиями. Хотя эти слова и считаются синонимами, они не всегда взаимозаменяемы, что важно учитывать при юридическом переводе, в котором требуется строгая смысловая адекватность, то есть умение выбрать те средства, которые в точности выражают перевод. Эта проблема важна и при переводе с русского языка на английский. К примеру, при переводе термина повестка, который можно передать синонимами: citation, subpoena, summons, call paper, каждый из эквивалентов имеет своего конкретного адресата. Аналогична ситуация с терминами протокол, устав и многими другими.
Только детальное изучение частных проблем синонимии в разных языках позволит определить общие закономерности и выделить специфические особенности лексической синонимии в каждом конкретном подъязыке.
Э. П. Гончаренко (Днепропетровск)
О роли реалий в процессе реализации межкультурной функции перевода
Реалии – это важнейшее понятие в разговоре о межкультурной функции перевода, ведь именно реалии в большей мере, чем другие лексемы, несут в себе историко-культурный компонент. В своей книге «Непереводимое в переводе» C. Влахов и С. Флорин впервые представили научное осмысление реалий. В наше время ни одна научная работа, посвящённая проблемам перевода, не обходится без ссылок на этот труд. Реалии – это слова, обозначающие предметы, явления, черты менталитета, которые специфичны для данного народа и у других народов не встречаются; в этот круг входят также фразеологизмы, пословицы, поговорки, если они неповторимы в других языках или включают в себя такие слова. Украинский исследователь Р. П. Зоривчак показывает, что в отличие от других лексем, содержащих выражение национального своеобразия, культурная информация реалий «этноуникальна». Если слово – это микромир, в котором отражается определённый фрагмент реальности, верное или неверное представление о ней, то реалия, благодаря этнокультурному компоненту, особенно выделяется в этом отношении. И если в процессе перевода совершается сближение, столкновение не только разных языковых систем, но и разных культур и цивилизаций, то особенно рельефно этот процесс выступает именно при переводе реалий.
Реалии – это «непереводимое в переводимом», являются ли они бытовыми, этническими, общественно-историческими, культурными. Именно поэтому проблема воссоздания их уникальности в переводе так трудна и решается так неоднозначно.
Ведь в тексте оригинального художественного произведения реалии никак не поясняются. Они существуют естественно, как нечто понятное носителем языка, – даже если через несколько поколений эта понятность может быть утрачена. Внетекстовый комментарий – важный инструмент прояснения смыслового богатства текста в этом случае; это не является единственным решением, но, по-видимому, наиболее применимым. Ведь любое слово из тех, которые вошли в составленные зарубежными филологами списки «не относящихся к культуре», может, при определённых условиях, стать термином культуры, ни одно слово не может считаться совершенно нейтральным по отношению к культуре.
Г. В. Грачев (Москва)
К вопросу о передаче национально-культурных коннотаций
при переводе общественно-политических текстов
Большинство общественно-политических текстов (ОПТ) носят оценочный характер. Такая особенность ОПТ неразрывно связана с реализацией функции воздействия на читателя. Оценки, содержащиеся в тексте, могут быть выражены эксплицитно или имплицитно в зависимости от типа ОПТ и намерения автора.
Важную роль в формировании имплицитной оценочной составляющей текста играют коннотации. При переводе текста следует учитывать, с одной стороны, объективные характеристики коннотаций (их национально-культурную природу, исторические корни, социально-психологические основы и т. д.), а с другой стороны, субъективные характеристики их восприятия и последующей обработки переводчиком, являющимся представителем культуры ИЯ или ПЯ.
Наслоение указанных факторов приводит к тому, что распознавание, оценка и определение стратегии переводческой обработки коннотаций становятся сложным процессом, который во многом определяет степень адекватности перевода.
Коннотативный компонент выделяется на уровне семантики слова, устойчивого словосочетания и текста в целом. Источником национально-культурных коннотаций являются комплексные семантические изменения единиц языка под воздействием исторических, культурных, религиозных, идеологических, социальных и других экстралингвистических факторов.
Анализ коннотаций в ОПТ позволяет определить необходимость, цель, задачи и методы переводческой обработки единиц с осложненной семантикой, а также объективно оценить предельные возможности передачи коннотативных значений переводчиком.
L. A. Devel (St. Petersburg)
Learner’s English-Russian Dictionary in Life Long Learning
and Open Education in Russia
One of the didactic materials in life long learning and open education for those who live in Russia is a learner’s English – Russian dictionary. English is not only a school subject but a learning tool in the given case especially for the case when Russia is integrating into Bologna process. When choosing a learner’s English-Russian dictionary one should take into account the needs of the multiple nationalities – speakers of Russian, who live on the vast territories of the Russian Federation.
Russian is the language of international communication in the Russian Federation; it is the language of work, information, school textbooks. Russian citizens of different nationalities can learn English via Russian and then study and work with a lot of information in English.
State standard Russian, dominating in the sphere of oral and written formal communication is not always the language of informal communication at home or in non-business environment. The user’s perspective of the learner’s dictionary under the multinational environment conditions for Russian speakers is going to be described.
(2) если фильм не перенасыщен культурными символами и идеологемами исходной культуры,
(3) если большая часть экстралингвистической информации компенсируется на каком-то уровне киноязыка. И наоборот: если фильм ориентируется исключительно на исходную культуру или базируется на узконациональных представлениях и стереотипах, которые не всегда могут компенсироваться и/или поясняться, то он часто обречен на провал даже при условии скрупулезной формальной передачи всех его вербальных знаков, т. к. успех фильма и его шансы войти в качестве равноправного в фонд принимающей культуры зависят от функциональной передачи невербальных культурных символов не в меньшей степени, чем от перевода его словесного плана. В этой связи представляется, что именно экстралингвистические факторы становятся решающими в вопросе, станет ли иноязычный фильм «своим» среди «своих» или же ему будет уготовлена участь оставаться «чужим среди своих» – доступным на вербальном уровне, но непонятным по содержанию и замыслу.
Г. В. Денисова (Пиза, Италия)
Цель или средство? К вопросу о месте перевода в практике преподавания иностранных языков: некоторые психолингвистические и дидактические наблюдения
При постановке вопроса о том, облегчает ли переводческая практика процесс овладения вторым языком и способствует ли развитию коммуникативных навыков на нем, необходимо признать, что здесь нет и не может быть единого правильного ответа, поскольку каждый индивид обладает свойственными только ему способностями, знанием и опытом. Вся история использования перевода как средства преподавания иностранных языков (ИЯ) представляет собой последовательную смену его признания в качестве доминирующего метода обучения или же его полного исключения из дидактики. В настоящее время с учетом достижений лингвистики, психолингвистики, педагогики, когнитивных наук и теории перевода интересно проанализировать возможности и способы использования перевода при обучении ИЯ, а также рассмотреть те случаи, когда он приносит больше вреда, нежели пользы. Этим аспектам и посвящен данный доклад.
Владение ИЯ предполагает навык быстрого и эффективного переключения кодов, аналогичного тому, который происходит в мозгу билингва при переходе с одного языка на другой. Однако у индивидуумов, приступивших к изучению ИЯ уже после периода полового созревания, этот процесс не является естественным, а представляет собой результат длительной тренировки. В этой связи представляется, что перевод, который основывается на непрерывном переключении кодов двух языков, не только полезен в процессе преподавания ИЯ, но является необходимым упражнением, начиная с самого начального этапа его освоения. И если цель преподавания ИЯ состоит в подготовке специалистов в сфере межкультурного общения, то «переводческая компетенция» должна не только быть поставлена в один ряд с другими традиционными аспектами преподавания ИЯ – чтением, говорением, письмом и аудированием (т. е. стать эффективным средством преподавания ИЯ), но и превратиться в одну из основных целей подготовки обучаемых на продвинутых этапах изучения ИЯ, поскольку именно в этой сфере развивается способность логического сопоставления и анализа, а также выявляются все основные нюансы межъязыковой коммуникации.
Ю. Э. Дорохова (Москва)
Немецкие термины логистики: принципы описания и перевод на русский язык
Логистика – одна из наиболее динамично развивающихся сфер современного менеджмента. Логистика организует цепи поставок, которые в условиях глобализации охватывают множество стран. Обмен документацией и информацией приводит к необходимости систематизации терминологии и создания двуязычных или многоязычных глоссариев и словарей.
Анализируя термины логистики в немецком языке, можно выделить основные способы их образования: терминологизация, аффиксальное словопроизводство, словосложение, сокращение и заимствование. В немецком языке словосложение традиционно является особенно продуктивным. Однако бoльший удельный вес в образовании новых терминов составляют заимствования, поскольку именно в терминологической лексике проявляется тенденция к интернационализации. США – страна с наиболее высоким уровнем развития логистических процессов и услуг, поэтому большинство заимствований происходит из английского языка.
Описание терминологии включает сбор и анализ языковых единиц, соотнесение с понятиями, которые раскрываются с помощью дефиниции. Дефиниция должна относить термин к соответствующему родовому понятию и указывать на признаки, отграничивающие данное понятие от родственных ему видовых понятий. Для двуязычной терминографии особенно важна процедура сопоставления дефиниций, которая в равной мере учитывает понятийные системы обоих языков. Сравнительный анализ немецкой и русской терминологии логистики показывает, что значительная часть терминов этой сферы уже имеет регулярные соответствия. Соответствия неологизмам, бoльшую часть которых составляют термины английского происхождения, создаются с помощью приемов перевода безэквивалентной лексики – транскрипции, калькирования, приближенного и описательного перевода.
И. И. Дубровина (Саратов)
О терминологии в переводах буддийских текстов
(на материале русского и английского языков)
Проблема перевода буддийской литературы на западноевропейские языки существует приблизительно с середины XIX века, когда начался активный обмен духовными ценностями между восточной и западной культурами. За это время изменялись трактовки буддизма западными, в том числе и российскими интерпретаторами, и соответственно менялись язык и стиль переводов. В настоящий момент и на Западе, и в России можно выделить два основных подхода к переводу терминов буддизма: «академический» и «популяризаторский» (literary and ecclesiastic). На конкретных примерах в докладе демонстрируется разница между этими двумя подходами и обсуждаются наиболее спорные категории перевода некоторых ключевых терминов махаяны.
О. Н. Занина (Курск)
Судебная речь как жанр юридического дискурса
В последнее время исследование человеческой коммуникации принимает междисциплинарный характер. Изучение феномена современного юридического дискурса представляет собой синтез исследований различных направлений в сфере социологии, психологии, риторики, культурологии, теории социальной коммуникации, лингвистики. Интерактивная модель дискурсного анализа усиливает взаимосвязь между лингвистическими, когнитивными и социокультурными элементами изучения языка в обществе. Обширная литература посвящена феномену судебной речи. Анализ институционального дискурса проводился в различных теоретических парадигмах: антропологической лингвистике (Malinowski 1923; Goodwin & Durante 1992); этнографии коммуникации (Gumperz & Hymes 1964); конверсационном анализе (Schegloff, Jefferson & Sacks 1977; Drew & Heritage 1992); интеракциональной социолингвистике (Goffman 1981); анализе стиля (Biber 1988); вариативном анализе (Labov & Fanshel 1977); теории языковых актов (Austin 1962, Grice 1975, Searle 1969, Levinson 1983); коммуникативном анализе, построенном на теории действия (Allwood 1978), критическом дискурсном анализе (Dijk 1993), дискурсной социолингвистике (Wodak 1985, Singh 1996) и т. д.
В современном обществе, в котором все бoльшая роль отводится международным контактам и укреплению партнерских связей между представителями разных культур, серьезно встает вопрос межкультурной коммуникации, так как успешное общение на иностранном языке предполагает не только языковую компетенцию, но и учет особенностей национальной психологии носителей языка, что позволяет выдерживать принципы речевого сотрудничества в диалоге, а также достигать цели коммуникации.
В. С. Звягинцева, Е. К. Зубарев (Курск)
Особенности перевода англоязычных песен
Песни являются частью языка как системы знаков и частью культуры как системы ценностей, накопленных и создаваемых человеком. Это уникальный образец симбиоза некоторых отдельных видов культуры: языковой, музыкальной, социальной и т. д. Они отражают изменения, происходящие в них, наиболее быстро реагируют на настроения нации. Поэтому переводчику необходимо знание не только стилистических особенностей этого жанра, различных в разных национальных культурах, но и знание культурологических особенностей родной страны и страны языка оригинала для того, чтобы адекватно перевести реалии, встречающиеся в песне, передать эмоциональный настрой произведения, сохранить его своеобразие.
Обладая как свойствами текстов письменно-литературного языка, так и разговорно-речевыми особенностями, песенные тексты являются особым родом поэзии, наиболее приспособленным для пения по своему эмоционально-образному стою, структурным, фонетическим и интонационным качествам.
“Much work makes a horse dead”
(о переводе пословиц)Приемы возможного перевода пословиц хорошо известны и описаны. Это использование эквивалента или аналога различной степени приближенности к исходной пословице, калькирование, калькирование с элементами художественной обработки и описательный перевод значения. Именно калькирование, т. е. буквальный перевод внутренней формы пословицы, является средством перемещения пословицы в чужой язык и представляет особый интерес для изучения, поскольку исследование модификаций, произведенных при заимствовании пословицы, позволяет установить, как достигается адаптация иностранной пословицы в языке и утрачивается ее «иноязычный характер». Исследование в этом направлении, возможно, выявит некоторые механизмы передачи образных средств при переводе в целом и покажет дополнительные закономерности переводческой обработки языкового материала в целях максимальной приближенности текста перевода к тексту оригинала, включая и образные средства.
П. В. Иванова (Санкт-Петербург)
Проблемы перевода художественных фильмов
Переводческие трудности при работе с художественными фильмами можно разделить на три основных блока: проблемы межкультурной коммуникации, проблемы, обусловленные техническими требованиями, и собственно лингвистические проблемы. Чтобы выработать стратегии для их решения, необходимо проанализировать восприятие зрителями средств выражения произведения. В фильме этими средствами являются вербальные и невербальные знаки. Следует уточнить, что информация, передаваемая невербальными знаками, должна рассматриваться не только как ситуационный контекст речевого произведения, но и как независимая от него и, вместе с тем, значимая. Учитывая, что переводческому опосредованию подлежит только вербальный компонент, встаёт вопрос об адекватности восприятия фильма, включающего в себя и невербальные компоненты, обладающие национально-культурной спецификой. Видеоряд также препятствует использованию многих приёмов межкультурной адаптации высказываний, содержащих аллюзии на реалии другой культуры.
Второй блок проблем накладывает ограничения на форму ПТ. Данные условия в идеале не должны сказываться на содержании. Значительную помощь переводчику оказывает избыточность средств выражения художественного фильма. При переводе часть значимых элементов оригинала утрачивается, часть компенсируется другими, появляется добавочная информация, изменяется соотношение имплицитно и эксплицитно выраженного, используется компрессия.
Третий блок проблем связан с языковым оформлением оригинала и его отражением в переводе. Закономерности диктуются функциональной нагрузкой на отдельно взятую единицу. Видеоряд и здесь играет значительную роль. При совпадении нормы в оригинальной и переводной культурах ситуативная обусловленность коммуникации облегчает работу переводчика, и, в ряде случаев, служит причиной некачественных переводов.
Все указанные факторы взаимодействуют друг с другом, отражаясь на переводе, который имеет большое значение для восприятия иностранного фильма, являющегося инструментом освоения другой культуры.
Р. Кавеноки (Монтерей, США)
Выработка исследовательского навыка
в преподавании перевода на магистерском уровне
Переводчики, затребованные сегодня рынком, должны обладать не только безупречным знанием языков своей языковой комбинации (в данном случае обсуждается русско-английская), но и владеть колоссальным объемом современной терминологии в самых разных научно-технических и гуманитарных сферах. Терминологическая эрудиция переводчика приходит, прежде всего, с опытом, однако в процессе обучения необходимо дать будущему профессионалу основы и принципы техники поиска, оптимальных путей исследования отраслевой терминологии как в иностранном, так и в родном языке. Развитие навыка исследования является неотъемлемой частью процесса обучения будущего переводчика. Анализ бумажных средств в противовес, а равно и в качестве поддержки электронных, отбор авторитетных электронных средств, умение пользоваться теми и другими продуктивно и с минимальными временными затратами становится все более важным аспектом работы как устного, так и письменного переводчика. Отбор материала-источника, оценка его качества, сравнение частотностей использования того или иного термина в конкретном контекстуальном климате – все это зачастую определяет конкурентоспособность переводчика на рынке, его успех, как профессиональный, так и материальный. Развитию навыка исследования параллельно с практикой различных аспектов перевода отводится значительное количество времени при подготовке переводчиков на факультете перевода в Монтерейском институте международных исследований. Умение быстро и безошибочно находить требуемую лексику, ориентироваться в значительном количестве научно-технических тем неизмеримо облегчает переводчику выход на жесткий рынок, а также дает преимущества при устройстве на постоянную работу. В докладе излагаются приемы и принципы развития навыка исследования у студентов переводческого факультета Монтерейского института, единственного вуза в США, дающего степень магистра по устному и письменному переводу.
Т. А. Казакова (Санкт-Петербург)
Межсемиотический комплекс как условие интерпретации
в художественном переводе
Формирование межсемиотического комплекса может быть рассмотрено в свете представлений о внутренней речи переводчика. Некоторые данные психологии, полученные в результате опытов с восприятием и переводом текстов на иностранном языке, в частности, по экспериментам А. Н. Соколова, показывают, что «наиболее полное понимание смысла текста достигается тогда, когда все стороны значения слов – лексическая, синтаксическая и контекстная – объединяются друг с другом в одно единое значение (или смысл), представляющее собой сложную группу объединенных друг с другом ассоциаций». В этом верном по сути определении есть и некоторое противоречие: термины «значение» и «смысл», по существу, приравниваются друг к другу, что нередко имеет место как в работах по языкознанию, так и по психологии. На самом деле здесь, видимо, следует различать две разных стороны знакового комплекса: значение можно отнести к отношению «языковая единица – предметный код», а смысл к отношению «предметный код – когнитивный процесс». Различие между понятиями «концепт», «смысл» и «значение» подробно рассматривает В. В. Колесов, определяя смысл как категорию более широкую, чем категория значения: смысл есть реализованный в содержательных формах слова концепт, данный в его отношении к предмету.
В аспекте порождения и восприятия «внешней» речи через внутреннюю речь понятие «группы объединенных ассоциаций» в условиях перевода является весьма продуктивным для представления о межсемиотическом комплексе, так как опирается на исследования нейропсихологических механизмов памяти.
Смысл, представляемый как сеть взаимосвязанных ассоциаций, возникающая в отношении знака, существует в речевой памяти в виде свернутой, или сокращенной внутренней речи – семиотического комплекса. В основе такого комплекса лежат опорные смысловые единицы, связанные друг с другом и остальными смысловыми элементами комплекса системой относительно устойчивых и относительно неустойчивых (разовых) ассоциаций. Сам комплекс смысловых ассоциаций определяется ассоциативными связями другого рода – с внешними по отношению к нему речемыслительными единицами. Оперирование такими комплексами позволяет выделять в тексте в процессе его обработки речевой памятью опорные смысловые единицы, иными словами является основой семиотического (знакового) отождествления текста. В условиях перевода поиск смысловой соположенности двух знаков исходного и переводящего языков может быть представлен как формирование двух взаимодействующих комплексов ассоциаций, или межсемиотический комплекс.
М. В. Карапетян (Владимир)
Приемы перевода гипертекста (на материале Библии)
Понятие гипертекст не имеет однозначного толкования в научной литературе, хотя широко употребляется в многочисленных публикациях, относящихся к различным областям знания. Большинство определений основывается на перечислении отличий гипертекста от обычного текста, например, «связанные между собой не в порядке следования фрагменты текста или другой информации», «неодномерная письменность», «текст, выходящий за рамки обычного». Впервые термин был предложен в 1965 году математиком и философом Теодором Нельсоном: «Под гипертекстом я понимаю непоследовательное письмо (non-sequential writing)». Огромное влияние на развитие идей гипертекста оказали работы структуралистов: Ж. Дерриды, Р. Барта, Ж. Женетта и Ю. Кристевой. Концепция «открытого произведения» У. Эко также способствовала во многом раскрытию этого сложного феномена.
Переводной текст также возможно, на наш взгляд, трактовать как гипертекст, поскольку при переводе происходит смысловой сдвиг, а также изменение интертекстуальных связей, характерных для оригинального текста (гипотекста). А. Д. Швейцер определяет переводной текст как метатекст, подчеркивая тем самым его производность.
Принимая во внимание существующие определения, попытаемся дать свое собственное. Итак, гипертекст – это сложноструктурированный текст, характеризующийся многообразием связей между его частями и другими текстами, а также неоднозначностью интерпретаций. Существующие связи могут быть: интертекстуальными, метатекстуальными, паратекстуальными.
Текст Библии можно считать гипертекстом на том основании, что это не одна книга, а собрание множества книг, написанных в разное время, в разных местах и с различной целью. Кроме того, в книгах Ветхого и Нового Завета содержится множество перекрестных ссылок на общие, «параллельные» места.
Переводные тексты Библии очень многочисленны, их можно описывать в метатекстуальных терминах по отношению к оригиналу (греческим, древнееврейским источникам). Существуют как межъязыковые, так и внутриязыковые переводы. К последним можно отнести перевод Библии на Black English, ориентированный полностью на получателя. К внутриязыковым переводам можно причислить и переводы на другие семиотические коды: музыку, живопись, кино.
Для наиболее полной передачи смыслового потенциала и всех гипертекстуальных связей необходимы специальные приемы перевода, которые мы находим в тексте Библии – New American Standard Bible.
Традиционно противопоставляются два типа перевода: свободный и буквальный, или точный, хотя между ними можно выделить еще ряд видов. Что касается текстов Библии, то общепризнанной является точка зрения, согласно которой божественный характер Библии определяет основной принцип (вид) перевода. Например, New American Standard Bible характеризуется стремлением авторов достичь смысловой и формальной эквивалентности, насколько это вообще возможно. Такой перевод известный лингвист Ю. Найда называет gloss translation.
Итак, помимо основных видов перевода в рассмотренном нами тексте используется ряд других приемов: точного согласования, традиционного соответствия, интерпретирующий перевод, альтернативный. Наряду с различными видами перевода, авторы используют также многочисленные графические знаки и символы, позволяющие передать сложные интертекстуальные и метатекстуальные отношения.
Ханну Кемппанен (Савонлинна, Финляндия)
Идеология или интерференция? Корпусный анализ русско-финских переводов
и финских непереводных текстов по политической истории Финляндии
Цель нашего доклада – продемонстрировать т. н. анализ ключевых слов, основывающийся на методике корпусной лингвистики. Данная методика используется для идентификации идеологических черт текстов путем сравнения лексического состава переводных и оригинальных (непереводных) текстов переводящей культуры.
Мы рассматриваем переводы и «тексты-непереводы», применяя анализ списков ключевых слов, коллокаций и более длинных сочетаний слов (word clusters), построенных с помощью компьютерной программы ”WordSmith Tools”.
Программа сравнивает списки слов, составленные на основе частотности употребления слов в двух сопоставляемых электронных корпусах, и, опираясь на статистические тесты, определяет контингент слов или сочетаний слов, представляющихся как ключевые в том или другом из данных корпусов.
Материал исследования состоит из двух электронных корпусов текстов, первый из которых представляет собой русско-финские переводы по политической истории Финляндии, а второй – тексты соответственной области истории, написанные финскими историками по-фински, т. е. без посредничества переводчика.
Анализ материала показал, что тексты-переводы характеризуются особой идеологией, условно названной нами «идеологией дружбы». Эта черта отсутствует в непереводных текстах. Некоторые из ключевых слов переводов используются для номинации главных кооперирующихся деятелей: Suomi «Финляндия», Neuvostoliitto «Советский Союз», Venaja «Россия». Некоторые же слова именуют положительное отношение между деятелями: ystavyys «дружба», yhteistyo «сотрудничество», sopimus «договор» или – только в одном случае – отрицательное отношение между ними: sota «война». Однако, кроме этих слов, в списке ключевых слов встречаются такие слова, как hallitus «правительство» или vuosi «год», присутствие которых в списке нельзя объяснить на основе идеологической функции переводных текстов. Нами ставится вопрос о том, отражают ли определенные лексические черты переводов, представленные ключевыми словами, лояльность переводчика к передаче идеологической функции исходного текста? Или отражают ли они более конкретные свойства текстов-оригиналов, которые в процессе перевода были перенесены в тексты переводов?
И. А. Киселева (Санкт-Петербург)
Использование фразеологизмов для создания комического эффекта
и особенности их перевода (на материале произведений Т. Пратчетта)
Для создания комического эффекта Т. Пратчетт достаточно часто использует фразеологические единицы трех типов: фразеологические сочетания, фразеологические единства и фразеологические сращения, причем чаще всего – первые два. У этого автора можно выделить три основных приема создания комического эффекта с помощью фразеологизмов: 1) обыгрывание образного и буквального значения фразеологизма; 2) замена одного из элементов фразеологизма; 3) развитие одного или нескольких элементов фразеологизма. Также автор иногда использует в одном фрагменте сразу два приема. В докладе рассматриваются особенности перевода данных приемов и стратегии достижения наиболее адекватной передачи скрытых смыслов текста оригинала.
А. И. Клишин (Санкт-Петербург)
Содержательно-подтекстовая информация и вопросы перевода
Предметом рассмотрения являются словосочетания, представляющие собой комбинацию двух универбов, в которой первая позиция может быть заполнена разными частями речи (существительным, прилагательным, причастием), а вторая – существительным. В ряде случаев интерпретация и перевод таких словосочетаний может носить весьма сложный характер. Прежде всего сложность складывается из того, что их дословный перевод на русский язык в отличие от перевода структурно аналогичных словосочетаний типа large houses не представляется возможным. В интересующих нас английских словосочетаниях предметная ситуация представлена в «свернутом» виде, или, иными словами, ряд элементов ситуации выражен имплицитно. Таким образом, в русском переводе пребывающую в «свернутом» виде, или, по выражению И. Р. Гальперина, содержательно-подтекстовую информацию необходимо выразить эксилицитно, то есть, в вербальном виде. Поскольку единого универсального алгоритма, позволяющего сделать это, не существует, то применяются разные переводческие трансформации, речь о которых пойдет ниже. Рассмотрим следующий пример: Despite Mr. Spiegel’s eloquent worries … no hard evidence suggests that anti-Semitism … is rising (Economist, 2002). Ситуация, представленная в приведенном предложении, дает основание полагать, что словосочетание eloquent worries (дословно – красноречивые + волнения /опасения) означает эмоции, которые выражены вербально, на что указывает прилагательное eloquent. В соответствии с этим содержательно-подтекстовая информация сводится к тому, что опасения высказывались, так сказать, по всем правилам ораторского искусства и притом публично. Таким образом, русский вариант перевода можно представить в следующем виде: Несмотря на опасения, высказываемые мистером Шпигелем в его красноречивых выступлениях, едва ли есть веское основание предполагать, что антисемитизм набирает силу.
Таким образом, при переводе обсуждаемых нетипичных для русского языка словосочетаний следует пользоваться ситуативной моделью перевода и разнообразными переводческими трансформациями.
Е. В. Коваленко (Мурманск)
Передача семиотических функций эллипсиса при переводе художественного текста
Эллипсис, как и другие синтаксические средства, играет большую роль в создании определенного тона и настроя художественного текста. Эту функцию он выполняет благодаря возможности своей актуализации в том или ином контексте. Под актуализацией здесь понимается определенный выбор, благодаря которому происходит выдвижение используемых автором синтаксических конструкций в контексте. Этот выбор может осуществляться двумя способами, которые можно определить как качественный и количественный.
Качественный способ заключается в подборе единицы, наименее предсказуемой в конкретном контексте. В этом отношении актуализация эллипсиса в монологической речи в художественном тексте становится возможной благодаря тому факту, что естественным его употребление является только в разговорной речи и, как следствие, в ее имитации в художественном тексте. Таким образом, автор, употребляя эллипсис в нарративе, создает определенную импликатуру.
Что касается количественного способа актуализации потенциала эллипсиса в художественном тексте, то он заключается в чрезвычайно частом, по сравнению с обычным, его употреблением в том или ином произведении какого-либо автора. При этом количественный способ часто сопровождается качественным, и в результате эллипсис служит средством своеобразной маркировки индивидуального стиля этого автора.
Принимая во внимание тот факт, что все аспекты организации текста как семантического и формального целого реализуют в нем авторскую стратегию текста, то есть замысел, позицию, мировосприятие, отношение автора к предмету и поставленной им проблеме, то в аспекте перевода интересным представляется анализ способов, которыми переводчик передает авторскую стратегию в тексте перевода посредством адекватной ее интерпретации через средства текстовой тактики (в нашем случае – эллипсиса).
Эва Конефал (Гданьск, Польша)
Иностранное слово как переводческая проблема
(на материале перевода русских публицистических текстов на польский язык)
Задачей настоящего доклада является исследование того, как переводчик передает в ПТ слово, которое является чужим как для языка оригинала, так и языка перевода. Это исследование позволяет сделать выводы относительно тенденций употребления иноязычных слов в польском и русском ПТ. Наши наблюдения будут интересны как с точки зрения теории перевода и переводческой практики, так и компаративистики.
О. В. Коновалова (Курск)
Роман Вальтера Скотта «Граф Роберт Парижский. Роман Восточной империи»
в русском переводе С. де Шаплета
Многие литературоведы по праву считают 20–40-е гг. XIX в. «эпохой Вальтера Скотта в России», и именно на это время приходится первый период русской рецепции великого гения. Прозаические произведения Скотта переводились на русский язык преимущественно с французского и английского языков. С французского языка в XIX в. Скотта переводили В. Броневский, С. Аксаков, А. Писарев, М. Воскресенский, А. Герасимов, С. де Шаплет, В. Соц, а с английского переводы произведений Скотта выполняли Н. Шигаев, С. де Шаплет, Н. Политковский. На гребне мощной литературной популярности Скотта в России появлялось огромное количество переводов, но, по мнению многих критиков, их качество оставляло желать лучшего.
Роман Вальтера Скотта «Граф Роберт Парижский. Роман Восточной империи» («Count Robert of Paris», 1832) был переведен С. де Шаплетом в 1833 году. Данный роман является одним из тех немногих произведений Скотта, которые были изначально переведены с языка-оригинала, что является одним из объективных критериев оценки точности и адекватности перевода. Несмотря на то что переводчик несколько изменил название романа и опустил стихи, служащие своеобразным прологом к каждой главе, он сохранил композиционную структуру романа в ее первоначальном варианте и постарался подобрать именно те языковые средства (в том числе лексические варианты), которые достаточно точно передали стиль и языковые особенности самого произведения. Что касается синтаксической стороны перевода, то С. де Шаплет практически не видоизменяет структуру предложений, тем самым часто делая русский вариант несколько сложным для восприятия. Следует отметить, что С. де Шаплет перевел Вальтера Скотта так, что его перевод послужил лишь эхом оригинала, его некой копией, неадаптированной для более легкого и увлекательного прочтения, временами тяжеловесной, переведенной слишком буквально, длинно, но, тем не менее, это тот достойный вид перевода, за которым мы так или иначе видим не переводчика, а его создателя.
Материалом нашего исследования служит роман «Братья Карамазовы» и его англоязычные переводы: перевод 1912 года, выполненный Констанцией Гарнетт, и перевод 1990 года, созданный Ричардом Пивиаром и Ларисой Волохонской.
О. Н. Костерина (Санкт-Петербург)
Проблема передачи языковой игры при переводе аббревиатурных единиц
с английского языка на русский
Проблема передачи языковой игры при переводе с одного языка на другой остается одной из самых сложных.
Эффект комического прослеживается в акрониме SOHO< Small Office-Home Office, это название программного обеспечения для работы на дому. (Soho) Сохо – это также название квартала Лондона, известного своими центрами развлечений, клубами, пивными и злачными местами. В приведенном ниже примере, рекламе продукта, происходит отсылка получателя сообщения к фоновым знаниям, этим достигается юмористический эффект: Why go to work when you can SOHO? [http://drs. yahoocom/S=2766679/K=SOHO]. Перевод этой аббревиатуры («малый офис – домашний офис»), предлагаемый словарем, утрачивает присущую данной единице языковую игру.
Аббревиатурная единица GOSIP < Government Open System Interconnection Profile (поддерживаемые государством спецификации для протоколов) обладает иронической коннотацией, в ней содержится элемент подшучивания над правительственным профилем взаимодействия открытых систем. Предполагается, что правительственные организации, призванные служить нуждам граждан, это серьезные, достоверные, официальные и правдивые государственные структуры. А аббревиатура GOSIP (gossip – сплетня) обладает совершенно противоположным наполнением – «сомнительная достоверность, неофициальность, необязательная правдивость». Подобное «столкновение» импликационалов наблюдается и при образовании аббревиатурных единиц, которые обозначают системы обработки информации. Например, GIPSY < General Information Processing SYstem, Ground Information, где системный научный подход противопоставляется сомнительной логике цыганки, лженаучности подхода в интерпретации. Перевод единицы – универсальная система обработки информации – также не отражает языковой игры.
Получение дифференцирующего значения, различия на фоне сходства создает яркий эффект языковой игры. Сокращенное слово KILL < killer, означающее выключатель, также обладает иронической коннотацией. Слова выключать и убивать имеют общую сему ‘заканчивать, прекращать’. Метонимия, в основе которой лежит функциональное сходство, определяет образование сокращения kill: прекращать человеческую жизнь и прекращать работу оборудования. Перевод «выключатель» не несет ироничного оттенка переводимой единицы. Аббревиатура BONES < Block-Oriented Network Simulator в своем названии несет шутливый иронический оттенок. У этой системы есть сходство построения с грудной клеткой, «костями» (bones). Перевод этой единицы (блочно-ориентированная система моделирования сетей) шутливую окраску утрачивает. Название поисковой системы YAHOO < Yet Another Hierarchical Officious Oracle (еще один иерархический официозный прорицатель) несет в себе шутливый иронический оттенок в мотивирующей единице изначально, но предлагаемый перевод – поисковая система Яхо – этого оттенка не несет.
А. Е. Кузнецова (Санкт-Петербург)
Проблема перевода заглавий и наименований музыкальных компонентов
произведений Уильяма Стайрона
В отечественном литературоведении имеются расхождения при переводе заглавий произведений Стайрона. Вместе с тем унифицированный (общепризнанный) перевод данных заглавий нельзя не признать весьма желательным. Первый шаг к этому – конкретная аргументация в пользу того или иного варианта (проблемы фонетической транскрипции – например, Нат или Нэт Тернер – в данном случае не рассматриваются).
Отправной точкой аргументации служит склонность Стайрона к аллюзиям (The Long March), реминисценциям (The Confessions of Nat Turner) и цитациям (This Quiet Dust and Other Writings) в заглавиях своих произведений. На этом основании мы считаем предпочтительными переводы: The Confessions of Nat Turner – «Исповедь Ната Тернера» (а не «Признание[-я] Ната Тернера»); This Quiet Dust and Other Writings – «Сей мирный прах и другие статьи» (а не «Безмолвный прах и другие статьи»); A Tidewater Morning – возможно, «Утро на побережье» (а не «Утро прилива»).
В докладе мы также хотели бы остановиться на ряде неточностей при передаче некоторых музыкальных компонентов стайроновской прозы. Это существенно, поскольку музыкальная составляющая – одна из важнейших в поэтике Стайрона. Так, Alto Rhapsody Брамса в «Выборе Софи» – конечно, не «Триумфальная песня» (перевод Т. Кудрявцевой), но «Альтовая рапсодия» (либо «Рапсодия для альта, мужского хора и оркестра»); cello concerto / concerto for cello (там же) – это всегда «концерт для виолончели» (и никогда – для скрипки, как у Т. Кудрявцевой); sweet singing в отношении Моцарта – во всяком случае, не «напевный крик (!)», как у В. Голышева.
А. В. Кузьмин (Санкт-Петербург)
Модальные глаголы в тексте англоязычного контракта и их перевод
Данный доклад посвящен интерпретации модальных глаголов в тексте англоязычного контракта/договора с позиций функциональной грамматики, теории дискурса и перевода. Проблема употребления модальных глаголов в современном английском языке поднимается постоянно и в практических пособиях по грамматике английского языка, и в научных теоретических работах, и на конференциях. Мы хотим еще раз обратиться к ее обсуждению с возможно более полным рассмотрением этого вопроса в рамках делового английского языка, точнее, того функционального стиля, который отвечает за реализацию сделок в рамках официально составленных документов, в частности, контрактов.
Многообразие функциональных стилей английского языка позволяет выделить из такого общего понятия как деловой английский, не только юридический английский, но и контрактный английский. Обычно изменения, происходящие в разговорном английском с большим запаздыванием отражаются на официальных разновидностях английского языка, так, во всяком случае, было до недавнего времени с деловым английским в его официальной разновидности. Здесь мы, например, говорим о статусе вспомогательного глагола shall, бывшего таковым, но практически вышедшего из употребления в современном разговорном английском. Теперь употребление этого вспомогательного глагола считается старомодным, и хотя в юридическом английском и в контрактном английском глагол shall традиционно употреблялся как модальный, а не как вспомогательный глагол для обозначения будущего времени, в этих функциональных стилях он также стал терять свои позиции. Тем не менее, в толковых и переводных словарях значение обязательства или принуждения для глагола shall стало указываться в последнее время как основное.
В. А. Ламакина (Москва)
Перевод фразеологизмов как одна из проблем переводоведения
(на материале шведского языка)
При переводе следует добираться до
непереводимого, только тогда
можно по-настоящему познать
чужой народ, чужой язык.
Гете
Требования, предъявляемые к переводу фразеологизмов: идеал – перевод фразеологизма фразеологизмом. Фразеологический и нефразеологический перевод.
Наиболее часто встречающиеся трудности при переводе фразеологизмов могут быть связаны: а) с распознаванием ФЕ в тексте; б) с раздельнооформленностью компонентов; в) с национальной окраской ФЕ, не всегда знакомой переводчику; г) с передачей образа, ввиду отсутствия эквивалента в ЯП. Формальные признаки ФЕ, такие как, например, квазислова, особые формы слов, особые синтаксические связи внутри фразеологизма и их важность. Семантическая классификация шведских фразеологизмов и ее значение для выбора способа перевода. Представляется целесообразным переводить фразеологические сращения или идиомы с помощью эквивалентов или аналогов, а если эквивалент не был найден, то с помощью лексических средств, например:
Реклама акции по продаже плазменных экранов со скидкой:
Nu har du varldens chans att skaffa plasma till ett extremt slimmat pris.
Behover vi tillaga att det arforst till kvarn som gallerl.
Теперь у тебя есть отличный шанс приобрести плазменный экран
за пол цены. Нужно ли добавлять, что кто первый встал того и
тапочки!
Фразеологические сочетания могут калькированием переводиться из-за довольно свободной связи между компонентами, ср.: Att ga med pa kraven. – Согласиться на требования. Den belgiske telekomministern Rik Daems har gdtt med pa kraven fran de tre operatorerna. (SvD 12.02.02) Бельгийский министр по коммуникации согласился на требования трех крупнейших операторов.
Фразеологические единства чаще всего удается перевести с помощью эквивалентов, аналогов и лексического перевода: Nu far kladmarkerna pa den svenska marknaden ytterligare en konkurent. Italienska Sixty vassar klorna jor att kapa marknadsandelar och modeintresserade har ytterligare marken att valja bland. (SvD 16.02.02) – У фирм одежды на шведском рынке появится еще один конкурент. Итальянская Sixty готовится показать когти (чтобы) и захватить часть рынка. А модники и модницы получат новые модели для выбора.
Ю. В. Левченко (Курск)
Передача мотива темноты в русских переводах поэмы
«Старый моряк» С. Кольриджа
Мотив темноты, семантически связанный с таинственным, непонятным, загадочным, является одним из ключевых в поэтике литературы романтизма. У Дж. Байрона этот мотив появляется в контексте размышлений о судьбе человека, его негативных чувствах и эмоциях, конце света. У У. Блейка тьма связана со страданиями души и плоти, которые являются неотъемлемой частью земной жизни. В «Песнях опыта» темнота и мрак олицетворяют разум человека, который противопоставляется воображению.
В поэме-балладе С. Кольриджа «Старый моряк» (1797-1798), где в символической форме раскрываются ступени развития человеческой души, мотив темноты семантически связан с борьбой человека со своей «тёмной» стороной и муками раскаяния человека, совершившего зло.
В XIX веке поэма была переведена О. Миллером (1854), Н. Пушкарёвым (1878), А. Коринфским (1897) и др. Во всех перечисленных переводах мотив темноты усиливается и выводится на первый план за счет расширения и трансформации лексики, вербализующей этот мотив в оригинале. Так, в переводе Пушкарёва моряк постепенно становится всё более «тёмным», отрицательным персонажем. Ср.:
| I fear thee, ancient Mariner! I fear thy skinny hand! And thou art long, and lank, and brown, |
Я боюсь, я боюсь тебя, старый моряк! Ты черней, чем песок в час отлива, Ты так худ, так высок…Холод гроба и мрак Веет с уст твоих, жёлтых как слива… |
В переводе Коринфского значительные изменения претерпевают описания страдания моряка и его команды. За счёт увеличения количества соответствующей лексики переводчик превращает поэму-балладу в готическую поэму.
В результате подобных трансформаций и искажений смысловая и образная структура оригинала оказывается нарушенной.
Джеральд Майклсон (Канзасский университет, г. Лоуренс, США)
«Который Пушкин тут?»
К проблеме перевода женских ног и ножек в 1-ой главе «Евгения Онегина»
Благодаря почти всеобщему признанию А. С. Пушкина как выдающегося корифея не только русской, но и мировой литературы (наравне, например, с Гёте, Сервантесом и Шекспиром из соответствующих им европейских культур), никого не удивит тот факт, что в англоязычных странах, прежде всего в Великобритании и Соединённых Штатах Америки, уже давно существует традиция делать переводы произведений величайшего русского поэта на английский язык.
Именно стихи Пушкина, в отличие от его прозы (которую тоже, кстати, вовсе не легко перевести), представляют для переводчика особенно большие (и, бывает, непреодолимые) трудности. Тем не менее, как бы это ни парадоксально, наиболее заметные достижения в данной межкультурной «лаборатории» относятся к переводам романа в стихах «Евгений Онегин».
Хотя традиция переводить «Евгения Онегина» на английский язык ведёт своё начало к XIX веку, стоит обратить особое внимание на переводы этого шедевра, сделанные в XX веке либо высоко квалифицированными и опытными профессионалами (например, Владимир Набоков (1964), Walter Arndt (1963), James Falen (1987)), либо талантливыми любителями (например, Babette Deutsch (1936), Charles Johnston (1977), Douglas Hofstadter (2000)).
При сравнительном анализе этих шести переводов «Евгения Онегина», опубликованных за последние десятилетия, сразу бросается в глаза некая последовательность в решении отдельных проблем (переводчики либо оказываются в какой-то степени зависимыми друг от друга, либо отталкиваются от предыдущих переводов данного текста).
С точки зрения автора настоящего доклада, из всей проблематики, связанной с переводом «Евгения Онегина», наиболее существенным является вопрос об отличении одного или другого перевода от остальных переводов, то есть вопрос о расхождениях даже самых известных переводчиков Пушкина в решении переводческих проблем как отдельных моментов пушкинского текста, так и романа в стихах в целом.
В докладе мы сосредоточимся, прежде всего, на том, каким образом вышеупомянутые шесть переводчиков Пушкина решали немаловажную задачу, связанную с тем, как лучше перевести на английский язык слова ножки (естественно, имеются ввиду женские ножки) и нога (к примеру, Три пары стройных женских ног).
В данных переводах встречается достаточно широкий диапазон вариантов, начиная от feet (ступни), через legs (собственно ноги) – реже, но не менее неожиданно, limbs (конечности) – и даже вплоть до thighs (бёдра). Попытаемся разобраться в том, кто из маститых переводчиков, может быть, слишком далеко отходил от незамысловатого пушкинского текста, и кто находил для перевода женских ножек и ног варианты, более или менее адекватно соответствующие авторскому замыслу (с учётом, где нужно, как денотативного, так и коннотативного значений пушкинских слов).
В докладе учитывается целый ряд чисто переводоведческих моментов как теоретического, так и практического характера (например, эквивалентность, стиль автора подлинника), относящихся к тому, какая часть женского тела в первую очередь привлекает внимание мнимого автора Евгения Онегина, и в конечном итоге, самого Пушкина, как мужчины и художника слова? Was Pushkin a foot man? Or a leg man? Or something else?). Что предпочитал Пушкин познавать в женщине? Её ступни, щиколотки, коленья, бёдра или ещё что-нибудь?
Автор доклада считает не менее важным остановиться на некоторых моментах, относящихся к социально-политическому положению А. С. Пушкина в то время, когда он создавал свой «труд многолетний» – Was Pushkin a footman? (то есть был ли Пушкин, как считали многие из его современников, особенно после восстания декабристов и царской расправы над руководителями оппозиционного движения в стране, сервилист, ливрейный лакей, то ли у императорa Александра I, то ли у его брата и наследника Николая I), or was Pushkin a legman? (то есть свободный художник, честный репортёр, летописец)?
И. А. Малахова, Е. П. Орлова (Москва)
Перевод и переводчик. Психологический аспект профессии
Перевод – это одно из направлений науки о языке, если мы говорим о теории; это одна из реализаций языковой деятельности, если мы говорим о практике.
В Маастрихтском договоре, в статье 28, речь идет о необходимости повышать уровень взаимознания культур и истории народов. Переводчик – главный участник этого процесса. Плод его деятельности – перевод – транслирует богатства, накопленные культурой народов мира. Следует заметить, что мы говорим о литературном переводе, в результате которого появляется текст, во все периоды истории обеспечивающий защиту и сохранение всего того, чем дорожит человечество.
Профессия переводчика a sa boite a malices, у переводчика sa boite noire. Переводчику не только свойствен, но жизненно необходим каннибализм. Ибо только прожевав слово и ощутив все его вкусовые свойства, он поглощает его, чтобы дать ему другую жизнь, в другом языке.
Однако сущность переводческой практики не сводится к каннибальскому движению челюстей. Перевод – это плод любви, а любовь требует терпения, времени, кропотливого труда, участия всех чувств. Все включено и напряжено, пока предельный накал не завершится взрывом – вот оно – открытие, вы уловили то, что хотел сказать вам на своем языке другой, т. е. автор.
Существует еще таинственный message, к которому нужно относиться с большой бережностью. Со вкусом «пожирая» автора, его произведение, разумеется, нельзя проглотить, заглотать главное, то, что автор несет читателю. Чтобы это главное донести, нужно и одеть его соответственно. Костюм для message подбирается тщательно.
Для всего этого необходимо немало способностей и знаний и такое чутье языка, такое любовное проникновение в переводимые тексты, которые позволили бы хотя бы отчасти перевоплотиться в автора, усвоить его темперамент, его ощущение жизни.
М. Л. Малаховская (Санкт-Петербург)
Мифологические концепты в произведениях жанра фэнтези: проблемы перевода
Н. Г. Мальцева (Саратов)
Нейропсихологические аспекты переводческой деятельности и обучение переводу
Доклад представляет результаты небольшого экспериментального исследования некоторых неречевых функций у студентов-филологов. Эксперимент предпринят с целью выявления механизмов, определяющих специфику перевода как сложного вида деятельности и обеспечивающих успешное выполнение переводческих заданий.
Тексты научно-технической тематики требуют предельной точности перевода, что представляет для переводчика большую сложность. Максимальные трудности связаны с переводом глагольных сочетаний, содержащих термины. Глагольная лексика неполно или совсем не представлена в терминологических словарях, что порой толкает переводчика к выбору неточного переводного эквивалента. Это связано с тем, что в условиях двуязычной ситуации, когда есть входной и выходной языки, часто реализуется идиоматическое значение глагола.
Поскольку функция глагола в предложении заключается в установлении семантических отношений между подлежащим и дополнениями (первым, вторым, третьим актантами в терминологии Л. Теньера), то глаголы следует включать в терминологическую систему как самостоятельную единицу. Но следует учитывать, что терминологическое значение реализуется только в условиях данной актантной рамки. Это особый вид асимметрии языкового знака – идиоматичность, где, из-за перераспределения сем внутри всего сочетания, «общее значение синтагматической последовательности элементарных или цельнооформленных знаков нельзя вывести из значений отдельных языковых единиц»[1]. Переводной эквивалент следует подбирать для всего сочетания, где глагол приобретает такое значение, которое не зафиксировано в словарях и для которого нет эквивалента на входном языке при обращении к двуязычному словарю.
Выводы: Для осуществления наиболее точного перевода глагольных сочетаний, необходимо создание двуязычного словаря глагольных лексических функций для каждой предметной области.
Дж. Маркуччи (Пиза, Италия)
Переводя женскую прозу:
к вопросу о преимуществах и недостатках сотрудничества переводчика с автором
Множество обычных и ассоциативных реалий, употребление авторских метафор и каламбуров, богатство жаргонизмов и слов, вошедших в русский язык в связи с особым культурно-историческим явлением и не охваченных иногда ни в толковых, ни в двуязычных словарях, игра с выражениями, которые можно понять как в прямом, так и в переносном смысле – всё это охарактеризует рассказ «Конец Монплезира» Ольги Славниковой и повесть «Суперфлу» Ольги Новиковой, которые в рамках настоящего доклада будут рассмотрены с точки зрения их переводимости на итальянский язык.
Несмотря на то, что перечисленные элементы не представляют собой новой теоретической проблемы в теории перевода, тем не менее, каждый раз и в зависимости от некоторых факторов, они требуют определенной обработки (которая может быть связана с их функцией в тексте, с поэтикой автора, личностью переводчика, нуждами издательства, получателем переводного текста и т. п.) с целью достижения эффекта функционального перевода. Особое внимание в докладе уделяется значимости общения переводчика с автором исходного текста, которое, вне всякого сомнения, служит большим подспорьем в работе, но иногда может создавать определенные помехи в работе, ограничивая свободу переводчика и направляя его интерпретации исходного текста по заранее запрограммированным путям.
И. А. Матвеенко (Томск)
Передача образа катастрофы при переводе на русский язык
романа Э. Бульвера-Литтона «Последние дни Помпей» (1830–1840-е гг.)
«Последние дни Помпей» (1834) – исторический роман Бульвера-Литтона, в основу которого положена интерпретация исторического события с позиций романтического мировоззрения. На русский язык это сочинение было переведено в 1836 г. с английского в журнале «Библиотека для чтения» и в 1842 г. с французского.
Особенно репрезентативным с точки зрения эволюции переводческой мысли представляется подход русских переводчиков к передаче образа катастрофы, выполнявшей в романе Бульвера-Литтона функцию Божьего суда. При всех вольностях, допущенных переводчиком «Библиотеки для чтения» в передаче основных сюжетных линий произведения, фрагменты, описывающие извержение вулкана, были переведены близко к подлиннику и без сокращений. Здесь очевидна тенденция подстрочного перевода, при этом русский переводчик добавляет свои краски в описание картины разбушевавшейся стихии. Такой подход позволяет рассматривать данный перевод как типичный образец «массового» перевода, целью которого была концентрация внимания читателей на готических элементах произведения.
В переводе «Последних дней Помпей», сделанном в 1842 г., налицо стремление переводчика донести до русского читателя художественное своеобразие романа. Однако при переводе описания стихии, переводчик обращал внимание на исторические факты, а не на чувства персонажей. При детальной передаче всего описания, он перевел соответствующие фрагменты менее образно и более нейтрально.
Очевидно, что для русского переводчика 1840-х годов образ катастрофы был интересен как мотив, на основе которого можно было преподать читателям уроки истории. Он уже не видел в романе актуального подтекста, привлекавшего читателей 1830-х годов.
Процесс перевода включает в себя не только сам по себе перевод текста с использованием технических средств. Опыт работы показывает, что эффективное взаимодействие переводчика с клиентом в процессе исполнения заказа является очень важным средством в повышении эффективности процесса. К сожалению, отдавая значительную часть времени изучению иностранного языка и даже культуры изучаемой страны, ни программы подготовки переводчиков, ни конференции, посвященные переводческой тематике, не уделяют должного внимания этому аспекту процесса.
В докладе представлены реальные случаи из опыта работы автора, когда именно взаимодействие переводчика и автора исходного текста дало возможность добиться взаимовыгодного результата. Изучаются не только лингвистические, но и психологические моменты данного процесса. Даются рекомендации по успешному взаимодействию.
А. М. Мухин (Санкт-Петербург)
Лингвистический анализ, грамматика и перевод
В докладе я возвращаюсь к вопросу, поставленному в самом начале моей работы 70-х годов «Лингвистический анализ. Теоретические и методологические проблемы», а именно к вопросу о соотношении между грамматикой и лингвистическим анализом: следует ли отождествлять последний с грамматикой. Давая отрицательный ответ на этот вопрос в указанной работе, я исходил, во-первых, из своего опыта выделения в предложениях функциональных синтаксических единиц – синтаксем, в основе которых лежит не изучаемая в грамматике синтаксическая семантика (или, иначе, синтаксико-семантические признаки), и, во-вторых, из опыта исследования структуры предложений с помощью методов эксперимента и моделирования, которые в грамматике используются лишь эпизодически. Кроме того, не отождествляя грамматику (ее морфологию и синтаксис) с лингвистическим анализом, имеющим гораздо более широкую проблематику, я принимал во внимание и лексический анализ, связанный с различением однопереходных и двупереходных глаголов, основные положения и методы которого – моделирование и эксперимент – нашли отражение в десятом разделе той же работы 70-х годов (где, однако, вместо термина «функциональные ряды переходных глаголов» ошибочно, как теперь стало очевидным, используется термин «лексико-семантические группы»).
В распоряжении грамматики имеются свои модели, каковыми обычно служат достаточно конкретные образцы грамматических явлений. Другим методом грамматики, также достаточно простым, являются вопросы к членам предложения, особенно второстепенным, в отношении которых, однако, высказывались самые различные суждения, вплоть до чисто негативных.
Анализ показывает, что их лингвистическая интерпретация возможна только при условии выделения в языке функциональных единиц – синтаксем, каждая из которых может быть представлена в языке различными вариантами, в частности формами разных частей речи: в одном случае – родительным падежом существительного или личного местоимения, в другом – родительным падежом существительного или прилагательным и т. д. А это значит, что, опираясь на синтаксическую семантику и синтаксический эксперимент (замена в предложении одной формы другой или одного варианта синтаксемы другим), Л. В. Щерба выходит за рамки грамматики и фактически переходит в область функционального синтаксиса. Между прочим, так же обстоит дело и в отношении категории состояния, выделенной Л. В. Щербой в русском языке, которая также имеет непосредственное отношение к переводу, поскольку она открывает широкие возможности выбора между различными средствами выражения стативной синтаксической семантики.
В соответствии с изложенным, в моих поздних работах многие явления языка рассматриваются по-разному применительно к грамматике и лингвистическому анализу с учетом возможностей их изучения в том или другом случае. В частности, касаясь некоторых спорных моментов грамматики, связанных с понятиями определения и дополнения, а также обстоятельства, которые различаются в грамматике с помощью вопросов, я отмечал, что эти понятия, при всем том, нужны грамматике, так как с их помощью достигается простота и доступность изложения, столь необходимые для грамматики в целом и особенно для той ее части, которая посвящается синтаксису, изобилующему сложной и многогранной проблематикой. Однако в структурном синтаксисе, как части лингвистического анализа, эти понятия с помощью методов эксперимента и моделирования и в соответствии с односторонней направленностью субординативной связи объединяются в понятии зависимого компонента предложения.
И. А. Наговицына (Санкт-Петербург)
Юмористическая номинация
в аспекте перевода англоязычных комедийных фильмов
Кинофильм, за исключением некоторых жанров, является творчески переосмысленным отражением реальной действительности. Номинация лиц и объектов, в статическом понимании этого термина, неизменно присутствует в ежедневной коммуникации и характеризуется полифункциональностью. Основная функция номинаций в комедийном фильме – реализация комического эффекта. Анализ фактического материала позволил выделить следующие группы юмористических номинаций: реальные имена собственные; вымышленные говорящие имена, фамилии; обращения; обращения-характеристики; ситуативные прозвища; навионимы, астронимы, топонимы; метафорически переосмысленные названия определенной группы людей, места их работы и проживания; названия торговых марок.
При передаче юмористических имен собственных необходимо стараться сохранять их исходную функцию, то есть направленность на создание комического. Немаловажными аспектами перевода комических номинаций являются учет традиции создания ситуативных номинаций в русском языке и, одновременно, попытка сохранения их исходной семантики. В случае ситуативных прозвищ и обращений-характеристик необходимо отразить указания на те же признаки номината в ИЯ. Учет стилистического компонента необходим при передаче обращений, в которых комический эффект в большинстве случаев строится на гиперболизации черт номината. Наиболее интересны переводческие решения тогда, когда комизм оригинала строится на игре с реальными именами собственными, невымышленными торговыми марками, или когда имя собственное с ярко выраженной характеризующей функцией вынесено в название фильма. В докладе представлен анализ конкретных юмористических ситуаций из английских кинокомедий и даются практические советы по передаче юмористических номинаций.
И. В. Недялков (Санкт-Петербург)
Семантические факторы, обусловливающие переводческий выбор
Центральное место в лингвистических исследованиях последних лет по праву заняло высказывание (и его компоненты) со своими многообразными семантическими, структурными и иными характеристиками. Такой подход характерен для ведущих отечественных лингвистических направлений. В докладе рассматриваются некоторые теоретические положения переводоведения, связанные со структурированием смысла оригинального высказывания, передаваемого средствами другого языка. Этот смысл может быть представлен связанной совокупностью отдельных прагматических и семантических компонентов, входящих в следующие блоки:
1. Рече-ситуативный блок, включающий, например, такие параметры как тип речи (монолог – диалог; повествование – описание – рассуждение), соотношение статусов коммуникантов (ср. вежливость vs. категоричность высказывания), дейктические и персональные характеристики речевой ситуации.
2. Прагмакоммуникативный блок, включающий такие параметры как тип коммуникативного намерения говорящего, перлокутивный эффект высказывания, восклицательные и отрицательные высказывания, таксис и обусловленность, высказывания, выражающие деонтическую и эпистемическую модальность, а также ирреалис.
3. Ситуативно-денотативный блок, включающий основные типы семантических моделей, которые отражают ситуации реального или идеального мира, а также референциальные свойства (компонентов) ситуаций.
4. Информационный блок, включающий тема-рематические структуры высказываний, топикализацию, рематизацию, детерминацию, фокус и контрастность компонентов высказывания, а также контекстные преобразования высказываний.
5. Эмотивно-оценочный блок, включающий различные эмотивные и оценочные смыслы (ср., например, волитивность и сравнение).
В высказываниях естественных языков смыслы и значения, входящие в названные пять блоков, совмещаются в разнотипные прагмасемантемы, которые можно представить в виде графов с дугами, соединяющими отдельные смысловые компоненты высказывания. Такая детальная проработка полной смысловой картины высказывания необходима по причине того, что в процессе перевода учитывается не только целостный смысл высказывания, но и языковые средства исходного языка, выражающие заданный смысл. Исследуя семантику конкретных высказываний, необходимо также иметь в виду такие свойства смысла как вариативность, интерпретативность, эксплицитность vs. имплицитность, совмещенность и стереотипность различной степени.
А. В. Немировская (Красноярск)
Перевод метафоры в художественном тексте: интеграция подходов
Современные подходы к теории перевода отражают разные взгляды на проблемы целей и задач перевода, способов передачи информации, достижения адекватности/ эквивалентности, формы и содержания текстов оригинала и перевода, а также рассматривают культурологические, психологические и другие особенности переводческого процесса. Однако, поскольку на современном этапе развития переводоведения и всей лингвистики в целом, важнейшим фактором обеспечения полноты исследования является необходимость интеграции лингвистических дисциплин, метафору как объект перевода возможно рассматривать, помимо когнитивной, одновременно и в психолингвистической и синергетической парадигмах. Объективное состояние лингвистики выдвигает на первый план в качестве принципа интеграции знаний принцип дополнительности, введенный в обиход гуманитарных наук Н. Бором. Как полагает В. А. Пищальникова, это соответствует и гетерогенности исследуемого объекта, и нелинейности нашей познавательной деятельности.
Лингвистические теории перевода моделируют закономерности трансформации текста оригинала в текст на языке перевода, подробно рассматривая техническую сторону переводческой деятельности: способы перевода и их применение. Известно, что узколексикологический взгляд на метафору сменился изучением мира образов, отраженных в плане содержания метафоры и способов их репрезентации. Так, в когнитивном подходе исследователей прежде всего интересуют способы языковой фиксации ментальных структур, т. е. когнитивные структуры. Исследователи изучают метафору одновременно как компонент концептуальной системы и элемент перевода. В свою очередь, перевод рассматривается не просто как посредник между двумя языковыми системами, а особый когнитивный процесс. Рассматривая метафору как функциональную синергетическую структуру, мы открываем новые возможности понимания специфики функционирования метафоры в художественном тексте и порождения смысла в переводе. Однако только сознательный синтез всех вышеперечисленных подходов позволит всесторонне изучить и понять метафору и выработать нужный алгоритм перевода.
Т. О. Никифорова (Санкт-Петербург)
Авторская метафора в художественном тексте и ее преобразование при переводе
В докладе автор отошел от традиционного стилистического подхода к изучению авторской метафоры и задался целью выявить закономерности преобразования ее формы в языке перевода.
Форма метафор исходного текста варьировалась по признаку частеречной принадлежности (метафоры-существительные, метафоры-глаголы, метафоры-прилагательные) и длины – длинные (метафоры-словосочетания и развернутые метафоры) и короткие метафоры. По частеречной принадлежности в тексте преобладали метафоры-существительные, а по длине – длинные метафоры.
Выяснилось, что в переводном тексте форма метафоры, в подавляющем большинстве случаев, меняется. Причем у метафор, выраженных разными частями речи, это изменение происходит с неодинаковой частотой. Чаще всего утрачивают форму метафоры-глаголы и метафоры-прилагательные. При этом длинные метафоры в большей степени подвержены изменениям формы, чем короткие. Преобразование же формы главным образом происходит в результате лексических замен и грамматико-лексических трансформаций.
Можно с полной уверенностью утверждать, что существует тесная взаимосвязь между формой метафоры и вероятностью ее преобразования в языке перевода. К сожалению, небольшой объем исследования не позволил установить характер зависимости между типом метафоры и способом ее преобразования в тексте перевода. Удалось лишь выявить наиболее распространенные способы перевода авторской метафоры: лексическая замена и грамматико-лексическая трансформация. Полученные данные являются промежуточным результатом и несомненно нуждаются в дальнейшей проверке.
Е. М. Николаенко (Брянск)
Лексико-семантическая детализация как одна из причин неполной эквивалентности при переводе (в русском, немецком и английском языках)
Любое лингвистическое исследование не может не соприкасаться с проблемой соотношения языка и культуры – языковой картины мира, соотношения универсальных мыслительных оснований языковых значений, специфических особенностей плана содержания и выражения в конкретном языке. В переводческой практике для решения актуальной проблемы достижения максимальной эквивалентности необходимо прибегать не только к известным переводческим приемам, но и к понятиям других направлений лингвистики: смысловой основы и интерпретационного компонента в функциональной грамматике (А. В. Бондарко), концептов и языковых стереотипов в лингвокультурологии и когнитивистике (А. Вежбицкая, Е. С. Кубрякова) и др. В докладе рассматривается проблема «интерпретационного компонента языковых значений и проблема формы представления содержания». В частности, рассматривается явление семантического варьирования в русском, немецком и английском языках, обуславливающее неполную эквивалентность на уровне поверхностной семантики при межъязыковом переводе. Языковой материал позволяет отнести к одному из типов семантического варьирования детализацию на лексико-семантическом уровне (ср. детализация ситуации), как разную степень эксплицитности / имплицитности «элементарных смыслов». Лексико-семантическая детализация встречается при дублировании определенных сем на уровне грамматической формы, контекста, грамматической формы и контекста одновременно, например: Я загляну к тебе ненадолго. (записано с речи) // Thus far, she has been a petite little tot. How long have you been here for? (записано с речи) // Ein herrlicher, heiterer Morgen war dabei aus dem transparanten Blau der Nacht herauszutreten. (Banana Yoshimoto), ...es war sas Wort “Fische”, das in einem Moment plotzlicher Erregung aus ihm hervorbrach. (Das Parfum) (2 семы «наружу» (aus – heraus-, aus – hervor-)).
Семантическое дублирование встречается во всех трех языках, но различия касаются степени соотношения эксплицитного и имплицитного, определяемой особенностями функционирования языковой системы, формы экспликации содержания, многообразия способов выражения в языке при общности семантической основы, формальной общности при смысловом отличии.
Н. А. Николаенко (Томск)
Проблема семантических преобразований в переводе текста
американской романтической новеллы (Н. Готорн)
Язык прозы Н. Готорна отличается изяществом стиля и богатством и разнообразием эмоционально-экспрессивных средств. В этой связи необходимо отметить, что многие потери, главным образом, утрата семиотической значимости, и отдельные случаи деформации смысла при переводе носят объективный характер. Анализ механизма семантических преобразований на уровне архисем, дифференциальных и потенциальных сем эксплицирует относительность самой категории переводческой эквивалентности и определяет тот порог, за которым та или иная единица ориентирования как единица смысла исходного текста не может уже превратиться в единицу перевода, т. е. считаться эквивалентно переведенной. С другой стороны, семантическая модель перевода наглядно показывает, что даже в самом безупречном переводе не может быть полностью повторена семантическая структура знаков оригинального художественного произведения. Взгляд на семантическую модель перевода как на решение всех проблем, возникающих в ходе поиска наилучших переводческих решений, наивен, поскольку уяснение идеальной сущности, заключенной в тексте оригинала, представляется весьма затруднительным. Тем не менее, именно семантический подход к анализу перевода текста романтической новеллы, безусловно, поможет иначе взглянуть на проблему переводимости и адекватности, вольного и буквального в переводе, проблему реалий, многогранности элементарных смыслов и многое другое. Компонентная расшифровка авторского замысла в исходном тексте на уровне реального, идеального и знакового непосредственно приближает переводчика к семиотическому подходу в решении переводческих задач.
В. В. Овсянников (Запорожье, Украина)
Метафора в англоязычном переводоведении
Предметом данного доклада является прозрачная и непрозрачная метафора (ПМ и НМ) в англоязычном переводоведении. Под прозрачной метафорой имеется в виду её переводимость, под непрозрачной – необходимость дефиниции или комментария. Теоретический смысл данного исследования состоит в том, чтобы привлечь внимание к той части двуязычной научной полемики, в которой используются разные коды и которая служит большой территорией непонимания между учёными наших (русскоязычных и англоязычных) стран.
Как известно, в русскоязычном научном дискурсе доминирует сухая и бесцветная фраза, «облагороженная» густой примесью английских заимствований, по поводу которых в далёком 1981 году в «Вопросах языкознания» с разгромной статьёй выступила Н. А. Катагощина. Эта статья остаётся актуальной по сей день.
Признанным отличием англоязычного научного дискурса является демократический стиль, допускающий даже такую вольность как окказиональная метафора. Приведём примеры.
Набоков о рифме:
«Rhyme» rhymes with «crime», when Homer or Hamlet are rhymed. The term «free translation» smacks of knavery and tyranny. It is when the translator sets out to render the «spirit» – not the textual sense – that he begins to traduce the author. The clumsiest literal translation is a thousand times more useful than the prettiest paraphrase» (Nabokov, 1992: 127). Робинсон о надёжности перевода:
«Nothing is utterly reliable, everything takes time, and there ain’t no such thing as a free lunch» (Robinson, 2002: 17).
2. Энциклопедия переводоведения о неизбежности выделения единиц перевода:
«…the reason to select a reasonably sized portion of the text for attentional focus at any one time is the same whether one considers this portion a structure and calls it, for instance, a clause, or whether one considers it a sense unit and calls it, for instance, a proposition, an idea-unit, or a sense unit. The point is that ’meaning’ is realized in the language of the source text and must be realized subsequently in the language of the target text, and it makes no more sense to suggest that translators can ignore linguistic units than it would to suggest that car drivers can ignore the steering mechanism when turning corners» (Encyclopedia, 2004: 287).
Приведённые метафоры характеризуются прозрачностью. Их функция – с помощью неожиданной ассоциативной связи создать яркий и запоминающийся образ. Во время восприятия такого образа наблюдается некий информационный взрыв, уничтожающий возможные помехи восприятию и способствующий (не в последнюю очередь под воздействием гедонистического эффекта!) быстрому декодированию и лучшему запоминанию сообщения. Многие метафоры из этого арсенала вошли в сокровищницу крылатых выражений переводоведения.
3. Шлейермахер о двух стратегиях, доступных переводчику:
«Either the translator leaves the writer alone as much as possible and moves the reader toward the writer, or he leaves the reader alone as much as possible and moves the writer toward the reader. Both parts are so completely different from one another that one of them must definitely be adhered to as strictly as possible, since a highly unreliable result would emerge from mixing them, and it is likely that the author and reader would not come together at all» (Schleiermacher, 1992: 42).
Использованию таких метафор в русскоязычном научном дискурсе нет объективных препятствий. Совсем по-другому обстоит дело с терминологическими метафорами, которые появляются в англоязычном переводоведении и очень часто являются носителями оригинальной точки зрения: pure language (Walter Benjamin), through-translation, naturalness (Peter Newmark), abduction, reliability (Douglas Robinson), redressive action, face-threatening act (Basil Hatim and Yan Mason), domestic agenda, middlebrow audience, remainder (Lawrence Venuti) etc.
Многие учёные понимают необходимость терминологического сближения и понимают, что это сближение будет происходить на базе английского языка. Следствием этого понимания является стремление приспособить термины, используемые в знаковых работах наших англоязычных коллег, к русскоязычному научному дискурсу. Задача эта сложная и важная, и решение её имеет настолько большое практическое значение, что любые попытки терминологического «одомашнивания» следует приветствовать. Однако надо отдавать отчёт, что в этой сфере неизбежны поверхностные и ложные интерпретации англоязычных терминов.
Именно так получилось с термином Л. Венути remainder в работе Ю. П. Чалой, опубликованной в 7-м выпуске научного издания «Язык и культура» (2004). Этот термин Ю. П. Чалая определяет как «чужі елементи» (и пишет, кстати, как reminder), что едва ли укладывается хотя бы в такую дефиницию Венути:
«a language, at any historical moment, is a specific conjuncture of a major form holding sway over minor variables. Lecercle (1990) calls them the “remainder”» (Venuti, 1998: 10).
В таком комментарии есть мотивация для метафоры, хотя всё равно статус «остатков» в концепции Л. Венути имеет весьма скользкую природу: слишком много переменных вовлечено в любимое (хотя и не родное) детище Л. Венути, слишком часто автор помещает этот термин в разные контексты, под воздействием чего количество ассоциативных связей обнаруживает явную тенденцию к возрастанию. Терминологические метафоры наилучшим образом выполняют свою функцию, когда привязаны ясным примером к одному явлению и вызывают одну ассоциацию.
Для того чтобы сделать такие термины прозрачными, нужно дать перевод их хотя бы на те языки, которые сопоставляются упомянутыми авторами. Отсутствие такой попытки – лучшая иллюстрация того, какими неискоренимыми моноглотами стали наши англоязычные коллеги (и это притом, что они занимаются переводом и должны интересоваться, что в их работах станет переводческой проблемой!).
Е. В. Овсянникова (Запорожье, Украина)
Экзотические тексты как результат перевода
Темой настоящего доклада являются экзотические тексты, получившиеся в результате межъязыкового перевода (с английского на русский или с русского на английский) или внутриязыкового перевода в английском языке. Наука о переводе богата примерами забавного воспроизведения в принимающей культуре языковых знаков ИЯ. Эти примеры приводят в студенческой аудитории чаще всего с целью оживить лекционную атмосферу смехом, не сопровождая их серьёзным теоретическим комментарием. Однако повсеместно наблюдаются попытки систематизации и теоретического осмысления таких фактов.
Несмотря на разнообразие языковых механизмов, лежащих в основе переводческих ошибок, и широкий диапазон регистров, в которых они наблюдаются, представляется возможным и целесообразным разграничивать ошибки межъязыкового и внутриязыкового перевода. Наиболее известен и востребован в академических кругах опыт ошибок межъязыкового перевода.
В машинном переводе идёт большая работа по улучшению «электронных переводчиков», ср.: 1) Out of sight, out of mind; 2) The spirit is sound, but the flesh is weak – 1) Незрячий идиот; 2) Водка хорошая, но мясо протухло (Н. Я. Галь).
1. В области так называемого «перевода по-Хомскому» и развития механизмов транспозиции у изучающих иностранный язык (главным образом, в области перевода с родного языка на иностранный) создаётся новое поколение учебников (см. книги Миньяр-Белоручева, Н. П. Фёдоровой и А. И. Варшавской, и др.).
2. Осуществлена значительная работа по систематизации такого явления, как «Moscow News English» (Линн Виссон). Можно надеяться, что под влиянием её работ такие высокочастотные порождения русских калек, как struggle for peace, the culture of contraceptives и др. постепенно исчезнут, хотя полностью избавиться от таких ошибок возможно только в англоязычной среде.
3. Всегда объектом повышенного интереса были ошибки в рекламе. Причиной этого являются вполне предсказуемые финансовые потери. Так, например, произошло, когда на латиноамериканском рынке компания General Motors пыталась продвинуть свой новый автомобиль Chevrolet Nova (no va – по-испански буквально «не поедет»). Не статистика, а именно такие случаи являются потрясающими свидетельствами того, насколько законченными моноглотами стали англо-американцы.
4. Свою нишу в богатом хранилище системных ошибок межъязыкового перевода заняла туристическая брошюра и другие регистры туристического бизнеса. Ограничимся тремя примерами из яркого списка Дугласа Робинсона:
In a Paris hotel elevator: «Please leave your values at the front desk».
In a hotel in Athens: «Visitors are expected to complain at the office between the hours of 9 and 11 A.M. daily».
On the menu of a Swiss restaurant: «Our wines leave you nothing to hope for».
5. Инструкции по эксплуатации – ещё один известный, но далеко не последний источник пополнения наших знаний о высокочастотных ошибках межъязыкового перевода.
Ошибки внутриязыкового перевода генерируются, в основном, неправильной языковой политикой. К числу наиболее известных следует, вероятно, отнести штурм английского языка феминистками, попытку легализации уличного жаргона афро-американцев (Ebonics), а также стремление модернизировать весь английский под флагом политкорректности.
Менее ясен статус такого спорного явления, как, например, пересказ на английском языке нигерийского фольклора, созданного первоначально на языке йоруба. Приведём пример из творчества нигерийского автора Амоса Тутуолы (шрифтом выделены ошибки):
…when I entered the room, I met a bed which was made of bones of human-beings; but as this bed was terrible to look at or to sleep on it, I slept under it instead, because I knew his trick already. Even as this bed was very terrible, I was unable to sleep under as I lied down there because of fear of the bones of human-beings, but I lied down there awoke. To my surprise was that when it was about two o'clock in the mid-night, there I saw somebody enter into the room cautiously with a heavy club in his hands, he came nearer to the bed on which he had told me to sleep, then he clubbed the bed with all his power, he clubbed the centre of the bed thrice and he returned cautiously, he thought that I slept on that bed and he thought also that he had killed me.
Независимо от того, как относиться к этому автору, в котором англо-американские критики увидели гения, сопоставимого с Диланом Томасом и Льюисом Кэрроллом, а их африканские коллеги – необразованного парня, плохо пересказывающего известные сюжеты, ясно одно. В ближайшем будущем гибридизация английского языка экзотическими текстами будет нарастать в той же мере, в какой число исконных носителей английского языка будет уменьшаться к общему количеству его пользователей.
В. В. Павленко (Днепропетровск, Украина)
Лексико-стилистические приемы перевода художественного текста
(на материале романа “The Senator’s Daughter” by V. Gotti)
Для детального исследования лексико-стилистических приемов перевода художественного текста следует обратить особое внимание на сущность переводческого кода, который представляет собой совокупность превращений планов содержания и выражения единиц, стиля оригинала при переводе, основанных на словарных соответствиях, на особенностях грамматического строя и смысловой структуры исходного и переведенного текстов. Лексические и стилистические трансформации осуществляются в условиях отсутствия возможности перевода по межъязыковым параллелям.
В докладе детально анализируются лексические и стилистические трансформации, сделанные автором при переводе романа американской писательницы Виктории Готти. Лексические и стилистические трансформации плана выражения единиц при переводе данного текста направлены на адаптацию оригинала к восприятию иноязычным реципиентом (в данном случае, украинским читателем).
Установлено, что лексико-семантические модификации применяются относительно языковых единиц, которые передают разные значения в зависимости от контекста, ситуации и подтекста. Это были не только многозначные слова, но и однозначные единицы, которые имеют отличные функциональные характеристики в исходном и переводящем языке. В таких случаях важным оказывалось не само слово, а то значение, которое оно приобретало в соответствии с контекстом исходного текста.
С. А. Пикалева (Великий Новгород)
Рассказы А. П. Чехова в переводах Констанс Гарнет
Констанс Блэк Гарнет родилась в 1861 году и стала одной из первых женщин, получивших образование в Кембриджском университете. Карьеру переводчика русской литературы она начала в 1894 году. Ей принадлежат переводы произведений Толстого, Тургенева, Достоевского, Чехова и Гоголя. С творчеством Чехова К. Гарнет познакомилась во время своей первой поездки в Россию в 1892 году, но лишь в 1915 году переводчице удалось получить согласие крупного издательского дома «Шатто и Уиндус» на издание рассказов А. П. Чехова.
Первые две книги 13-ти томного собрания «Рассказы Чехова» в переводах К. Гарнет вышли в 1916 году. Собрание включало 201 прозаическое произведение – 188 из 240 отобранных Чеховым для прижизненного издания и 13 из появившихся в нем посмертно. Более 100 рассказов, в том числе «Именины», «Дуэль», «Соседи» и т. д., увидели свет на английском языке впервые. Были представлены все рассказы и повести зрелого Чехова (за исключением рассказов «Неприятность» и «У знакомых», не включенных в прижизненное издание), а также многие из тех, которые принадлежат периоду А. Чехонте.
Для подбора характерно невнимание к хронологии: рассказы размещены по тематическому принципу. Так, первый том может быть определен как «Женские типы» («Душечка», «Ариадна», «Дом с мезонином»), второй – рассказы о городской и сельской интеллигенции («Дуэль», «Соседи»), шестой – деревенская жизнь и деревенские типы («В овраге», «Мужики», «Новая дача»).
По словам историка Эдварда Крэнкшоу, исследовавшего достижения К. Гарнет в 1947 году, ее переводы рассказов Чехова решительно изменили английскую литературу. Развивая свою мысль, ученый утверждает, что результатом переводческой деятельности Гарнет стали революционные изменения в жанре английского рассказа. Была раскрыта главная особенность чеховского текста – безупречное и бесстрастное описание сложной структуры сознания обыкновенного человека. Без такого тонко чувствующего и ответственного переводчика было бы немыслимо появление рассказов Дэвида Лоуренса, Кэтрин Мэнсфилд и др.
В. Н. Пилатова (Санкт-Петербург)
Деконструктивная валентность языковых единиц и перевод
Одним из способов модификации содержания при восприятии является деконструкция, т. е. аналитическое разложение континума текста на дискретные составляющие. Речь идёт о деятельности человеческого мозга, противоположной синтезу, основному виду его деятельности.
Оказывается, что семантические составляющие могут быть искусственно изолированы от контекста и подвергнуты сознательно или бессознательно всестороннему анализу с точки зрения грамматики, стилистики, прагматики, семиотики и т. д. При этом нередко происходит разрушение пресуппозиций, смещение акцентов значимости информации, ослабление логической структуры и, как следствие, иное толкование. Другими словами, контекст больше не ограничивает семантическое поле языковых единиц и, соответственно, утрачивает свои функции.
Источниками деконструкции, по нашим наблюдениям, становятся те языковые единицы, которые не имеют тесной связи с окружающими элементами речи. Они обладают автономным статусом. Это означает, что при извлечении таких единиц из контекста значимость их смысловой структуры сохраняется, а нередко даже усиливается. При восприятии единиц высокого автономного семантического статуса в сознании возникает многогранная концептуальная картина, допускающая разные интерпретации. Благодаря этому складываются благоприятные условия не столько для распознания интенций автора речи, сколько для создания собственного дискурса адресатом.
Исследуемые единицы создают сложности при передаче с одного языка на другой, так как переводчик всегда стремится максимально ясно, а значит однозначно, с наименьшей деконструктивной валентностью, отобразить смысл исходного текста. Ошибочное снижение деконструктивной валентности за счёт отбора однозначно понимаемых высказываний при переводе приводит к разрушению не только семантической мифологии, но и к утрате подтекста, импликационала. Понятие о деконструктивной валентности может снять некоторые связанные с этой проблемой вопросы.
Итак, деконструктивная валентность – это свойство текста, позволяющее на его основе создавать дискурс, отличный от авторского, за счёт языковых единиц, обладающих внеконтекстным, автономным семантическим статусом.
Л. В. Полубиченко (Москва)
Создание Программы приказом Министерства образования в 1997 г. в целом было шагом в правильном направлении, учитывая огромный интерес в 1990-е годы к изучению иностранных языков во внезапно открывшейся миру стране и, в частности, повсеместно ощущавшуюся острую необходимость в устном и письменном переводе всех видов и жанров. Шаг этот, однако, оказался совершенно неподготовленным: катастрофически не хватало кадров, учебных материалов и программ, технических средств и – может быть, главное – методической и информационной проработки вопроса, то есть понимания и разъяснения того, что преподавание иностранных языков с использованием перевода как способа проверки усвоения иностранных слов и понимания иноязычного текста, с одной стороны, и преподавание перевода как отдельного, самостоятельного вида профессиональной речевой деятельности, с другой, – это совершенно разные предметы, требующие от преподавателя различной квалификации.
За несколько лет Программа была отлицензирована в нескольких сотнях вузов по всей стране, причем прежде всего в вузах инженерно-технического профиля на базе кафедр иностранных языков, где перевод всегда составлял неотъемлемую часть так называемого грамматико-переводного метода, традиционно доминировавшего в нашей высшей школе. Накопленный опыт во многом оказался негативным, однако Программа помогает языковым факультетам и кафедрам привлекать дополнительные средства и сохранять тем самым преподавательские кадры. В таких условиях единственным рациональным решением становится объединение усилий высшей школы и переводческого сообщества для серьезного осмысления накопленного опыта, создания образцовых учебных программ по предметам, предусмотренным стандартом, разработки учебных материалов, подготовки и переподготовки преподавательских кадров. Именно такую цель ставит проект превращения предлагаемой на факультете иностранных языков и регионоведения МГУ программы «Переводчик в сфере профессиональной коммуникации» в экспериментальную площадку Союза переводчиков России.
Sieglinde Pommer (Vienna, Austria)
Cultural Competency in Legal Translation:
How Comparative Law Knowledge Influences Legal Translation Strategies
Cultural competency emphasizes the idea of effectively operating in different cultural contexts. Understanding legal translation as a cultural interaction, this contribution investigates the complex implications of cultural competency in the field of law.
Legal translators are cultural mediators whose major task is to communicatively transfer legal content from one legal system to another. They are confronted with particular challenges, such as the asymmetry of legal systems and the relativity of legal concepts, and have to deal with inconsistent categorizations and classifications in the branches and fields of law. Therefore, not only the content of foreign law but the sophisticated legal embedding as a whole is essential in bridging the cultural gap between different legal systems.
Consequently, the author identifies comparative law knowledge as a crucial factor of the legal translator’s specific legal cultural competency. Scrutinizing common principles and concerns of comparative law and legal translation, the author believes that comparative legal insights furnish the decisive criteria necessary to determine the most suitable choice of strategies for translating legal texts from one legal culture into another and postulates a more comprehensive, interdisciplinary meaning of legal cultural competency.
Когнитивно-прагматический аспект перевода оценочного высказывания
Перевод издавна привлекал внимание писателей и ученых и вызывал разнообразные мысли, идеи, которые со временем выкристаллизовывались в общие переводческие концепции. Сегодня – в период небывалого расширения масштабов переводческой деятельности – не только с новой силой заострился интерес к ней, но и появилась осознанная необходимость научно систематизировать и обобщить результаты огромного практического опыта, накопленного в области перевода как одного из видов коммуникации. Еще до недавнего времени в теории перевода преобладали микролингвистические концепции, в основу которых положены предположения о том, что переводческая эквивалентность достигается структурно-формальными и функциональными соответствиями между текстом-оригиналом и переводом. В последние десятилетия микролингвистическим концепциям все настойчивее противопоставляются макролингвистические концепции (коммуникативные), учитывающие взаимодействие языковых и неязыковых факторов в процессе перевода.
Становление и развитие когнитивной лингвистики, перенесение акцента на исследование когниции познания и разума во всех аспектах его существования по-новому обрисовывает и уточняет параметры теории перевода. Именно когнитивно-прагматическое направление базируется на учете социальных, межличностных, личностно-психологических характеристик участников коммуникативного акта в конкретных условиях его протекания. Когнитивно-прагматический подход к переводу рассматривает его как человеческую речевую деятельность, в которой задействованы как языковые, так и внеязыковые факторы коммуникации.
Конечная цель перевода – равнозначное влияние сообщений на своих адресатов – становится возможной только при условии учета совокупности факторов коммуникативно-речевой ситуации, культурологических аспектов и, самое главное, сохранении коммуникативно-прагматической интенции адресанта оригинала. Когнитивно-прагматический подход к переводу акцентирует внимание как на авторской интенции, так и на адресате сообщения. Анализ условий коммуникации, ролевые характеристики коммуникантов, их взаимоотношений и общей пресуппозиции, изучение содержания ситуации оригинала и ее адекватная интерпретация предопределяют сохранение в ходе перевода интенции говорящего, реализацию перлокутивного эффекта.
Г. И. Пьянкова (Санкт-Петербург)
Фоновые знания в сопоставительном и переводоведческом аспектах
В условиях диалога культур определенные коммуникативные единицы приобретают национально-специфическое содержание, не проявляющееся в условиях монокультурного общения. Перевод не только безэквивалентной лексики, но и коммуникативных единиц, выражающих на первый взгляд общекультурные понятия, может вызвать различного рода затруднения. Главная трудность при переводе подобных единиц заключается в определении общекультурного и национально-специфического компонентов содержания и их адекватного вербального оформления. Для выполнения этой задачи переводчик должен проанализировать понятийное содержание исходной единицы и всех вариантов ее перевода с учетом контекста данной пары культур, точнее – лингвокультурных сообществ.
Все коммуникативные единицы, будучи «лингвистически трансформированным знанием», в речемыслительной деятельности человека находятся во взаимодействии с другими невербализованными фрагментами целостной системы знаний о мире, так называемыми фоновыми знаниями (ФЗ). Так как языковое значение коммуникативной единицы выражено эксплицитно, наибольшую трудность для переводчика представляет выявление ФЗ, составляющих ее культурно-историческое, национально-специфическое своеобразие.
ФЗ являются таковыми только относительно буквального содержания конкретного текста, т. е. могут быть эксплицитно выражены в других текстах (что, однако, не предполагает их полной вербализуемости). Подобная взаимообратимость коммуникативной единицы и связанных с ней ФЗ позволяет ФЗ выступать объектом лингвистического исследования. Нас будут интересовать социальные ФЗ, зафиксированные в письменных источниках.
Предполагается, что ФЗ оказывают существенное влияние на выбор способа языкового оформления фрагмента действительности. Соответственно, можно предположить, что сравнение различных вариантов наименования одного и того же явления в родной и иноязычной культурах, частотности и условий их употребления поможет выявить его общекультурный и национально-специфический компоненты и выбрать наиболее адекватный способ его передачи средствами другого языка.
С этих позиций нами рассматриваются варианты перевода названий древнерусских богородичных икон на английский язык. Обзор материала (альбомы, каталоги и т. п.) показал существование многочисленных вариантов перевода. Нами будет проведено сравнение и анализ этих вариантов перевода по нескольким критериям (степени адаптации, сохранения культурного контекста и т. д.). При этом нами будет предпринята попытка реконструкции на основе анализа языкового материала образов Богоматери и Девы Марии в русской и европейской культурной традиции, соответственно; их сравнения, выявления сходства и различия в традициях наименования, изображения, в понимании их атрибутов и функций, обусловленных конфессиональными, культурными и историческими факторами.
Л. И. Раздобудько-Чович (Косовска-Митровица, Сербия и Черногория)
Культурологические сдвиги в переводе Горного венца Негоша на русский язык: языковая картина мира как отражение историко-культурологических особенностей народа
(на примере культурологических несоответствий в концепции женских образов)
Основная цель нашего исследования, во-первых, – изучить своеобразие концепции женских образов в оригинале поэмы «Горный венец», установить архетипы женских персонажей в художественном тексте, и, во-вторых, а это самое главное – выявить культурологические сдвиги, несоответствия в концепции женских образов в переводе А. Шумилова «Горного венца» на близкородственный русский язык, который критика перевода справедливо признает лучшим из всех существующих переводов. Образная семантика, национальное своеобразие, стилистическая специфика сербского языка, эксплицитный и имплицитный культурологические слои поэмы «Горный венец» – это далеко не полный перечень проблем, которые переводчик преодолел весьма успешно.
Имплицитные культурологические пласты должны являться предметом особого внимания переводчика, так как они отражают исторический, обиходно-эмпирический опыт народа, систему ценностной ориентации в мире, выражающейся в соотнесении с эталонами и стереотипами, содержанием которых является отображение системы ценностей религиозных обрядов и обычаев. Культурный слой, имеющийся в любом тексте, – самое сложное в практике межкультурного перевода. В анализируемом переводе местами появляются культурологические «сдвиги», что вполне естественно, описание и классификация которых невозможна без культурно-исторического анализа женских персонажей, что и дается в настоящем докладе.
В. А. Разумовская (Красноярск), М. Ю. Чижова (Осака, Япония)
«Евгений Онегин» на японском языке: к проблеме поэтического перевода
Продолжительные и бурные дискуссии среди специалистов в области перевода по проблемам художественного перевода продемонстрировали множество точек зрения на возможность осуществления художественного перевода и выработку подходов по оценке качества данного вида перевода. Крайней степенью сомнений о возможности художественного перевода, прежде всего, перевода поэтического, можно считать тезисы Р. Якобсона и В. Набокова о принципиальной непереводимости поэтического текста. Однако, избрав буквальный способ перевода в сочетании с объемными комментариями, В. Набоков осуществил перевод романа в стихах А. С. Пушкина «Евгений Онегин» на русский язык.
Лучшим высказыванием о возможности художественного перевода (как прозаического, так и поэтического) может служить название монографии Дж. Холмса, посвященной данным вопросам – “Translated!” Данное высказывание справедливо и для перевода романа в стихах «Евгений Онегин» на японский язык, автором которого является японский переводчик Кимура.
Анализ перевода произведения А. С. Пушкина на японский язык выполнен в русле рассмотрения изоморфизма оригинального текста и поисков путей создания изоморфного переводного текста, поскольку категория изоморфизма является универсальной категорией поэтической ткани.
Объектом исследования послужили проявления изоморфизма на всех языковых уровнях (фонетическом, морфологическом, лексическом и синтаксическом). Особое внимание уделено фоносемантическим закономерностям перевода поэтического текста.
Douglas Robinson (University of Mississippi, USA),
Laura Robinson (Vantaa, Finland)
“We Are Cyborgs”: Translation and the Human-Machine Interface
The paper consists of two parts. The first part, by Douglas Robinson, argues that both human translation and machine translation have been superseded by a combination or interface between the two, called “cyborg translation”; and then explores the nature of cyborg translation at some length. Using cyborg theory, this section of the paper suggests that the “tuning” of machine-translation systems that has been seen as a necessary evil of MT is actually one of the fundamental attributes of cyborg translation, that it is self-regulating or homeostatic; and that cyborg translation extends human agency out into the world, through performance-enhancing term-management software and computer links consolidating individual cyborg translators into disaggregated cyborg translation agencies.
The second part, by Laura Robinson, offers a more schematic representation of the human-machine interface based on Gregory Bateson's theory of the double-bind, suggesting that cyborg translators are expected to be both fully human (emotional, motivated, ethical, etc.) and fully machinic (coldly objective and accurate), and to repress any inner conflicts these opposing commands occasion.
Douglas Robinson (University of Mississippi, USA),
Charles Rougle (State University of New York, USA)
Creativity in Translation and the Teaching of Translation
Over the past twenty-five years or so, translation theory has expanded and shifted its focus from product-oriented comparative linguistic approaches to investigations of translation as a holistic process in which the translator’s psychic and emotional profile and ability to creatively integrate cognition and intuition are acknowledged to be at least as important as knowledge-based skills. Creative thinking leads to creative translation. More recently, in the works of Robinson, Kussmaul, Kiraly, Jaaskelainen, and others, this insight has received some application in translation pedagogy as well. If it is to prove of substantive value to translator training, however, the methodology for stimulating creativity in the classroom still needs to be refined, systematized, and assessed on the basis of concrete activities and exercises with students and practicing translators of varying linguistic, academic, cultural, and professional backgrounds. A step in this direction, our paper will report on work we have done this fall with students of translation in Russia – Prof. Robinson at the Voronezh State University Department of Translatology and Cross-Cultural Communication, and Prof. Rougle at the Moscow State University Faculty of Foreign Languages – using and adapting materials from Prof. Robinson’s 1997 book Becoming a Translator. An Introduction to the Theory and Practice of Translation (Russian translation Как стать переводчиком. Введение в теорию и практику перевода, 2005). We will attempt to develop an assessment procedure for the claims that creative translation teaching methods produce better – faster, more accurate, and more motivated – translators, and present the results in our joint paper.
А. В. Родосский (Санкт-Петербург)
Португальская поэзия в русских переводах
Португальская поэзия ХХ в. представлена в русских переводах шире, чем поэзия предшествующих веков. Накануне португальской антифашистской революции, в 1974 г., в издательстве «Художественная литература» вышла антология «Португальская поэзия ХХ века», составленная Е. Г. Голубевой. Падение фашистского режима, установление дипломатических отношений с СССР и подписание советско-португальского соглашения о сотрудничестве в области науки и культуры – все это способствовало интересу к современной португальской литературе в нашей стране.
Открывается антология большой подборкой Фернанду Пессоа, за которой следуют стихи Мариу ди Са Карнейру в переводах Е. Витковского и Ю. Петрова. Из других поэтов-модернистов первой величины представлен Жозе Режиу. Три его стихотворения перевела М. З. Квятковская.
Важнейшим новаторством в португальской поэзии ХХ в. стало широчайшее распространение верлибра. В русской поэзии верлибр распространения не получил, зато поэтический арсенал обогатился дольником, тактовиком и тоническим стихом, а также неполными и неточными рифмами. Эти нововведения относятся не только к оригинальной, но и к переводной поэзии. Их можно и должно использовать и при переводе современной португальской поэзии, хотя бы в подлиннике их и не было. Именно так поступил Л. М. Цывьян, который перевел 13 стихотворений Мигела Торги, а также А. М. Косс, переводившая стихи Антониу Жедеана. Мастерски передает разговорную интонацию стиха В. Е. Васильев, который перевел четыре стихотворения Себастьяна да Гамы. Подборку двух португальских поэтов Фернанду Наморы (который более известен как прозаик) и Алвару Фейжo перевел С. Ф. Гончаренко. Среди других переводчиков, потрудившихся над антологией – А. Г. Найман, П. М. Грушко, И. Ю. Тынянова.
О. К. Ролина (Санкт-Петербург)
Проблемы перевода морфологических и инициальных аббревиатур
с русского языка на английский
(на материале романа М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита»)
В ходе рассмотрения переводов романа «Мастер и Маргарита» были выявлены морфологические и инициальные сокращения, среди которых особый интерес представляют собой авторские сокращения. М. А. Булгаков находил забавным пристрастие советского общества к частому использованию аббревиатур, поэтому для создания комического эффекта писатель неоднократно вводил сокращения в свои произведения.
Анализ четырех переводов данного романа показал, что способ передачи аббревиатур на английский язык зависит от их типа. Основным приемом передачи «морфологических» сокращений на английский язык является употребление развернутых словосочетаний. При передаче инициальных аббревиатур переводчики чаще всего вводили заимствования, после которых предлагалось пояснение в виде кальки развернутой исходной лексической единицы. В двух переводах отдельно даются примечания. Перевод сокращений является творческой процедурой, требующей от переводчика хорошей подготовки и знания реалий.
Е. И. Руга, А. И. Гончаренко, А. А. Кирдякин (Кишинев, Молдова)
К вопросу о задачах перевода в контексте процесса глобализации
(на материале английского, румынского и русского языков)
В ускоряющемся процессе глобализации наиболее сложной задачей для переводчика является обеспечение необходимой реакции на текст перевода (ТП) со стороны Рецептора. В процессе перевода переводчику следует ориентироваться не столько на реакцию и воздействие оригинального текста (ОТ) на его Рецептора, сколько на индивидуальные особенности Рецептора (Пользователя) перевода. Зная хорошо схожие и отличительные черты языка оригинала и языка перевода на уровне строя (лексического, грамматического, фонетического, орфографического) и образа мышления, а также среду пользователя переводом, его индивидуальное психическое состояние, переводчик сможет легче раскрыть степень эквивалентности для обеспечения коммуникативной равноценности текстов оригинала и перевода, т. е. преобразования текста оригинала в текст перевода.
Контекст является одним из основных ориентиров в определении основного смысла оригинального текста как на уровне слова, так и на уровне его употребления в речи. Зная значение слова и грамматические правила, переводчик может осуществить оригинальный перевод:
| Слово |
Значение на уровне слова |
| Значение на надсловном уровне |
|
| Контекстуальное значение |
|
| Семантическая связь |
|
| Словоупотребление |
Фразы |
| Словосочетания |
|
| Контекст |
|
| Регистр |
|
| Дискурс |
|
| Грамматика слова |
Все части речи |
| Порядок слов |
|
| Синтаксические связи |
|
| Текстуальная корреляция |
В процессе перевода грамматические правила в сочетании с употреблением хорошо знакомых, привычных, легко переводимых форм и моделей предложений могут создать трудности, как, например, при переводе английского глагола to envy в предложении I envy him his job, где знание грамматических правил доминирует. Сложности могут возникнуть и с глаголом enter и существительным workshop в предложении He entered the first workshop. Слово workshop может означать «мастерская» и «секция на конференции, симпозиуме и т. п.». Таким образом, предложение можно перевести двояко, как на румынский, так и на русский язык:
Перевод английского предложения He entered the first workshop
| № п/п |
Язык-цель |
Значение слова workshop |
|
| «Мастерская» |
«Секция на конференции, симпозиуме и т. п.» |
||
| 1. |
Русский |
Он вошёл в первую мастерскую |
Он записался в первую секцию |
| 2. |
Румынский |
El a intrat in primul atelier |
El s-a inscris la* (s-a incadrat in**, a participat la***, a intrat in****, a fost inclus in*****) prima sectiune[2] |
В данном случае доминирует значение контекста.
Согласно Богранду, последовательная связь в тексте осуществляется не только грамматической структурой фраз, предложений, но и другими формальными маркерами, такими как and, but, so, then, каждый из них указывает на определённый класс эксплицитных маркеров:
1) Собирательные (additive): and, or, furthermore, similarly, in addition и т. д.
2) Противоположные(adversative): but, however, on the other hand, nevertheless и т. д.
3) Причинные(causal): so, consequently, for this reason, it follows from this и т. д.
4) Временные(temporal): after all, an hour later, finally, at last и т. д.
Как видно из вышеизложенного, процесс перевода является комплексным явлением, предполагающим для его успешного осуществления знание как лингвистических, так и экстралингвистических (психологических, социо-культурных и т. д.) факторов.
М. А. Рыбаков (Москва)
Проблемы перевода политических и государственно-правовых терминов
Точность перевода политических и государственно-правовых терминов имеет существенное значение не только для совершенствования переводческой практики, но и для развития гражданского общества, поскольку переводимые и заимствуемые термины в области политики и права наряду с функцией информирования о жизни зарубежных стран имеют когнитивную функцию: они служат средством формирования новых понятийных категорий, имеющих отношение к реформированию политической жизни внутри страны, к созданию прочных демократических институтов.
Необходимость в формировании таких категорий вызвана участием России в деятельности европейских и международных организаций, подписанием международных договоров, накладывающих на государство обязанности перед гражданами, развитием международного сотрудничества.
Специфическая трудность перевода политических и государственно-правовых терминов заключается в том, что они отражают понятия, выработанные в разных политических культурах. Эти понятия могут рассматриваться словарями как эквивалентные, но фактически расходиться в коннотациях (а политические термины всегда имеют и коннотативный компонент значения) и фреймах, с которыми они связаны.
Главное отличие системы русских и английских политических и государственно-правовых терминов состоит в том, что в английском языке эта система опирается на принципы подчинённости государства обществу, разделения властей и прав человека. Государственные интересы (national interests) рассматриваются как сумма интересов отдельных граждан.
Решению теоретических и практических проблем перевода может во многом помочь сопоставительная лингвистика, и в частности, такой её важный, но всё ещё мало разработанный аспект, как сопоставительная семантика.
Е. В. Рябцева (Тамбов)
Обучение переводу специальной литературы студентов технических вузов
Сегодня расширение международного сотрудничества и сферы научной деятельности (международные научно-практические конференции, международные научные проекты), широкие возможности обучения и стажировки в зарубежных вузах и т. д. влияют на популяризацию овладения иностранным языком. Эти тенденции нашли свое отражение в программе по иностранным языкам (далее ИЯ), разработанной Министерством образования Российской Федерации:
1. Владение иностранным языком является обязательным компонентом профессиональной подготовки современного специалиста любого профиля.
2. Вузовский курс иностранного языка является одним из звеньев системы «школа – вуз – послевузовское обучение (повышение квалификации, самообразование)».
3. Вузовский курс иностранного языка носит коммуникативно-ориентированный и профессионально направленный характер.
Исходя из данных положений, преподавание иностранных языков на неязыковых факультетах в целом, и, в частности, для студентов технических специальностей, имеет определенные практические, общеобразовательные и воспитательные задачи.
Так, одной из практических задач обучения ИЯ студентов технических специальностей является обучение переводу специальной литературы. Для того чтобы студенты смогли успешно переводить научную и техническую литературу по специальности, необходимо научить их учитывать все факторы, определяющие выбор переводного эквивалента. Студенты должны уметь работать как с общим, так и со специальным словарем в соответствии с темой и контекстом всего источника. Также в задачи обучения переводу специальной литературы входит определение узкого контекста и общего контекста, которые могут противоречить друг другу, знание сочетаемости слов в языке, что определяет стилистическую корректность и грамотность перевода и владение фоновой информацией по специальности, что позволяет делать качественные переводы. Для технического перевода нужны специальные фоновые знания, так как технический перевод характеризуется иной стилистикой и иными правилами сочетаемости.
И. С. Рябчий (Днепропетровск, Украина)
Перевод как механизм межкультурного метаконцептного общения
Перевод является сердцевинным механизмом культуры, и не только литературы, но и всех иных духовных и общественных отраслей, начиная с социологических и политологических теорий и заканчивая периодическими изданиями для детей дошкольного возраста. Как бы мы ни называли это явление – влиянием ли иной культуры, ознакомлением ли с «иностранщиной», перепевом, подражанием, параллелью, ссылкой или заимствованием – суть от этого не меняется: без перевода (этого pons populorum) невозможно нормальное, полноценное функционирование культуры, в особенности же литературы.
Перевод, который языковеды трактуют как акт межъязыкового общения, должен восприниматься нами как акт (либо процесс или группа процессов) межкультурного, метаконцептного общения. Впрочем, переводу можно дать и другое определение: например, текстуальное переосмысление текста. Смысл довольно сложной схемы, отображающей процесс перевода, сводится к восприятию Исходного Текста и созданию Текста Перевода.
Текст никогда не существовал и не будет существовать в культурном контексте обособленно. Именно поэтому появляется возможность для утверждения, что любое авторское образование шире самого себя. Коннотативно «письмо» не просто теряет верхний слой авторского «ecriture», авторского стиля, да и вообще какие-либо остатки личности художника – оно превращается в обезличенный набор ссылок и аллюзий на другие тексты; именно так образуется метатекст, сквозная, бесконечная структура.
На наш взгляд, метатекст – это цепь неразрывно соединенных произведений-текстов (вариантов); каждое звено этой цепи – текст, производный от первоначального, однако этот текст сохраняет неизменной собственную специфическую форму. Первоначальный текст – это предыдущий элемент цепи, могущий быть как первым среди многих, так и производным от более отдаленного «предка».
Понимая метатекст как дериват, не изменивший своей первоначальной формы, мы вынуждены признать, что и читатель тоже, если только он не является имплицитным, создает свой собственный текст. Это образование можно назвать идеотекстом, т. е. читательским вариантом текста. С точки зрения критиков-постмодернистов, до читательской рецепции текст если и существует, то лишь в виде кода, текст-кода, который, чтобы получить полную и окончательную конструкт-фикцию, нуждается в расшифровке.
Текст трансформируют как профессиональный, так и банальный, читательский варианты перевода; оба меняют первоначальную структуру на послеструктуру, приближенную к нациолекту. Определенный нациолект как раз и складывается из идеотекстов, переводов и национальных оригиналов. Во время трансформации необходимо в первую очередь объяснить, заменить трикстерские амбиции и выходки автора.
Что же отличает идеотекст от метатекста? Последний создается специалистом либо художником и предназначается для публики, тогда как идеотекст – творение читательской рефлексии и никогда не покинет ее границ. Однако между ними существует очень тесная связь, о которой, возможно, даже и не догадываются субъекты художественной деятельности. Ведь любой автор – прежде всего читатель, реципиент; он создает, готовый воспринять и переработать горы материала – и продолжить метатекстуальную цепь.
Любое повествование требует интерпретации – и поэтому не просто представляет, отображает, но и пересоздает реальность в сознании человека. Таким образом, именно текст (безусловно, в данном контексте мы имеем полное право уравнять термины «повествование» и «текст») конструирует реальность. Но реальность параллельную, в такой же степени совершенную, идеальную, как и хаотическую, искривленную, извращенную.
М. А. Смирнова (Москва)
Перевод метафор в романах Д. Г. Лоренса
Проза Д. Г. Лоренса, наряду с творчеством некоторых других крупнейших западных писателей XX века, долгое время оставалась малодоступной русскому читателю. Д. Г. Лоренс (1885–1930) – продолжатель традиций английского романа и вместе с тем романист-новатор. Его творчество оказало значительное влияние на развитие европейской и американской прозы.
Метафоричность определяет художественный мир прозы писателя, поэтому так важно понимание переводчиками системы художественных образов. В рассматриваемых нами романах единство образов сохраняется на протяжении развернутой сцены, охватывая все микросюжеты, и обеспечивает цельность художественной картины мира. Метафоры Лоренса основаны на древних архетипах мифологической и библейской природы.
Мы проводим сравнительно-стилистический анализ переводов отрывков прозы Лоренса и показываем, что только метафорическое мышление переводчиков позволяет адекватно воссоздавать систему художественных образов. Так, между оригиналом и переводом существует пространство переводчика – тот виртуальный объем, в котором метафора оригинала встречается с эквивалентной ей метафорой перевода.
А. Б. Стрельникова (Томск)
Становление переводческих принципов Ф. Сологуба
(на материале ранней лирики П. Верлена)
Творчество П. Верлена было интересно русским поэтам-символистам рубежа веков. Однако Ф. Сологуба, помимо техники, привлекало верленовское мироощущение, созвучное его собственному. Ф. Сологуб переводит все поэтические сборники П. Верлена и публикует переводы отдельной книгой. Получившаяся книга – воплощение сологубовского мифа о поэте и мире. Творческая манера поэта-переводчика эволюционировала от сборника к сборнику, все ярче воплощая индивидуально-авторское начало. В сборнике «Poemes saturniens» (первом из переводимых Ф. Сологубом) личностное Я проявляется не в самом характере перевода, а в отборе стихотворений и их своеобразной компоновке.
«La bonne chanson» – второй сборник, переведенный Ф. Сологубом (в поэтическом творчестве П. Верлена он был третьим). Здесь появляется принципиально новая черта – создание вариативных переводов (что позже в еще большей мере проявится при переводе «Romances sans paroles»). Ф. Сологуб создает очень точные переводы, однако помещает их как варианты, а не в качестве окончательных. Стихотворения в «La bonne chanson», сгруппированные Ф. Сологубом, вместе формируют лирический цикл (принципиально новое жанровое своеобразие), с отличной от оригинала системой образов и мотивов и измененной субъектной организацией. Таким образом, стихотворения внутри переведенного цикла воссоздают сологубовское мировосприятие, и если варианты можно назвать переводами стихотворений П. Верлена, то сам цикл – скорее сологубовская песня на стихи французского поэта.
Е. В. Стулина (Запорожье, Украина)
Форма и содержание лексической единицы и оценка качества перевода
Т. В. Сурганова (Москва)
Лексическиe утраты в процессе переводческих трансформаций:
«текст, который погас»
Общеизвестное утверждение о лексическом сверхизобилии словаря Киплинга как будто объясняет сложности, возникающие при чтении и переводе его текстов. Действительно, его пристрастие к специальной терминологии, широкое использование диалектизмов и просторечных форм, обращение к необычным и устаревшим словам – «ради их красок, их точности, их ритма» – даже некоторые из его соотечественников-собратьев по перу считали чрезмерным. Анализируемый отрывок из романа «Свет погас» практически не содержит ни специальной терминологии, ни устаревших слов, ни экзотических реалий «Кима» и «Индийских рассказов». Тем не менее, в существующих опубликованных переводах (привлекаются переводы А. Энгельгардта, А. Энквист, В. Хинкиса), на наш взгляд, утрачено нечто существенное, что можно было бы определить как смысловую доминанту авторского текста. В результате, при том что фактуально-содержательная сторона передана без искажений, текст и впечатление, производимое им, становятся качественно иными.
«Впечатление», как результат взаимодействия «текст – читатель», есть величина всегда неопределенная, заведомо лишенная четких параметров оценки. Методы прагмастилистики, используемые в исследовании, позволяют выявить и оценить объективные факторы, формирующие субъективное читательское впечатление. В данном случае пошаговый анализ лексических единиц, утраченных или замененных в переводе, позволил обнаружить скрытый уровень текста – своеобразный внутренний монолог или «поток сознания» ослепшего художника, который противостоит «внешнему» голосу обывателя, бунтует против доводов «здравого смысла». Тем самым в целом отрывок можно рассматривать как пример необычной психологической прозы, заключающей в себе характерный для лучших вещей Киплинга драматический контрапункт диалога.
R. P. Tashleetsky (Loutsk, The Ukraine)
Ukrainian Translations of W. Shakespeare’s Drama “Romeo and Juliet”
The last two decades in linguistics have seen a very considerable growth of interest in discourse analysis – the study of how stretches of language take on meaning, purpose and unity for their users. A substantial proportion of this interest has focused upon the discourse of literature.
Perception, understanding and interpretation of a literary discourse are an interactive process. To paraphrase this statement: perception of the text is the result of interaction between the conceptual reality of the writer and conceptual reality of the reader (translator).
The more translator penetrated into the initial goal of the author, the more he cognized his individuality, the more accurate translation he will do.
Interaction between the reader (translator) and the text has three vectors. The first one comprises universal beliefs, expectations, assumptions, customs and practices accepted in a given community; the second incorporates the general knowledge of the world; the third one includes genre, plot and stylistic expectations and peculiarities of a literary discourse. These vectors mould, accordingly, the frames (stereotypical perception) of a literary discourse and the reader (translator).
There are five Ukrainian translations of William Shakespeare’s drama “Romeo and Juliet” accomplished at different periods of the 20th century.
Н. М. Терешина (Апатиты)
К вопросу об эстетической адекватности перевода на примере анализа стихотворения Р. Фроста «Stopping by Woods on a Snowy Evening»
Художественный текст как особый вид текста отличается определенной спецификой воздействия на читателя при переводе. И здесь не всегда возможно передать «дух» произведения, особенные эстетические впечатления, какие-то образные соответствия, понять его иносказательную природу.
Как обязательное условие адекватности эстетического воздействия перевода на читателя должно быть наличие ориентира переводчика на особенную концептосферу, на семиотическую целостность текста и его литературность.
Игнорирование особенностей художественного текста, и поэтического в особенности, приводит к тому, что переводчику далеко не всегда удается понять глубину авторской интенции или вообще сути произведения в том случае, когда произведение пишется спонтанно или происходит вторжение «бессознательного». В этом случае понимание принципов герменевтики и особенной эстетической миссии художественной литературы позволяет достигать высокой адекватности при переводе. В нашем исследовании при анализе стихотворения применялось использование нескольких кодов – герменевтического, символического и культурного. Наличие у переводчика особенного герменевтического навыка будет несомненно способствовать тому, что степень адекватности эстетического воздействия перевода на читателя значительно возрастет.
Н. В. Тимко (Курск)
Стратегии передачи английских категорий вежливости на русский язык
Категория вежливости носит универсальный характер, однако конкретная её реализация имеет национальную специфику. При переводе этому свидетельствует тот факт, что стратегии вежливости, характерные для английской коммуникативной культуры, не всегда и не в полном объёме используются в русском общении.
Асимметрия систем вежливости связана с асимметрией социально-культурных отношений, поскольку она чётко отражается в том, как люди используют язык в процессе общения.
В разном содержании концепта «вежливость» в коммуникативном сознании англичан и русских нашли отражение черты индивидуалистического и коллективистского мировоззрений, социально-культурные отношения, такие параметры культуры, как социальная и статусная дистанция. На вербальном уровне разное понимание вежливости проявляется в использовании разных коммуникативных стратегий, характерных для английской и русской коммуникативных культур, их направленности и прагматическом значении, в выборе языковых средств.
Английская и русская вежливость имеют разную направленность: английская является адресатно-ориентированной (быть вежливым значит демонстрировать внимание к другим); русская вежливость в большей степени замыкается в субъекте (быть вежливым значит соблюдать правила приличия) и несёт большую этическую нагрузку.
При переводе также необходимо учитывать одно из самых важных различий в системах вежливости англичан и русских: в русской культуре важную роль играет эмоциональность, т. е. свободное естественное проявление эмоций, в то время как в английской – эмотивность, формальное выражение эмоций в стратегических, коммуникативных целях.
Е. В. Тихомирова (Москва)
Теория «Plain English» и практика составления правовых документов
на Британских Виргинских Островах
Движение «Plain English» («Понятный английский») возникло около 30 лет назад в Великобритании. Последователи этого движения ратуют за простоту языка всех юридических документов, предназначенных для широкой общественности. Движение получило поддержку в таких странах, как США, Канада, Индия и др.
Российский бизнес активно развивает связи с иностранными партнерами и успешно сотрудничает со многими странами, включая оффшорные юрисдикции, предоставляющие максимальные налоговые льготы. Одной из популярнейших оффшорных зон являются Британские Виргинские Острова (BVI). К сожалению, они не входят в число стран, использующих «Plain English» для составления своих типовых документов. В докладе будут приведены примеры того, как российские партнеры «перевели» типовое соглашение акционеров, подготовленное на Британских Виргинских Островах, на «Plain English».
Е. А. Третьякова (Санкт-Петербург)
Ассоциативный эксперимент как вспомогательный лингвостатистический метод оценки адекватности художественного перевода
(на материале произведений Дж. Толкина)
В докладе предпринята попытка обосновать возможность использования ассоциативного эксперимента в качестве вспомогательного лингвостатистического метода оценки адекватности художественного перевода. Адекватный перевод текста предусматривает создание инварианта семантической структуры оригинала. Функционально-смысловой эквивалент слова/предложения/текста представляет собой не что иное, как языковую единицу, способную вызвать у читателя-носителя другого языка и представителя иной культуры ассоциации, максимально приближенные к ядру ассоциативного поля исходной единицы.
Метод ассоциативного эксперимента способствует выявлению особенностей восприятия оригинального и переводного текста. При сравнении нескольких вариантов перевода ассоциативный эксперимент может быть использован как средство лингвостатистического анализа текста, результаты применения которого позволят по ряду критериев более объективно оценить существующие варианты перевода и, возможно, выделить среди них наиболее адекватный.
В докладе представлены результаты проведенного ассоциативного эксперимента, материал для которого составила выборка значимых имен собственных из произведений Дж. Р. Р. Толкина («Хоббит», «Властелин колец»). В ходе эксперимента параллельно проводилось анкетирование в группах носителей английского (50 человек) и русского (50 человек) языка. Англоговорящим испытуемым предлагалось 5 значимых имен собственных. Реакции респондентов должны были в качестве ответа на каждый стимул содержать по 3 эпитета-прилагательных, максимально точно, с их точки зрения респондентов, характеризующих объект, названный таким образом. Русскоговорящим респондентам предлагалось выполнить то же самое задание, но применительно к различным вариантам перевода каждого из этих имен собственных (таким образом, им было предложено 20 слов-стимулов).
Качественный анализ данных эксперимента был осуществлен по результатам сопоставления полученных ассоциативных полей и гештальтов различных вариантов перевода одного слова и их дальнейшего сравнения с полем и гештальтом имени в оригинальном тексте. Статистическая обработка данных эксперимента позволила верифицировать результаты качественного анализа и установить общие тенденции ассоциирования, а также определить некоторые критерии оценки степени адекватности перевода.
Наиболее частотные реакции респондентов позволили получить определенное представление о структуре ассоциативного поля каждого значимого имени собственного. Если при анализе результатов анкетирования носителей английского языка степень чужеродности их реакций по отношению к интенциональной семантике имени оценивалась исключительно с учетом содержания произведения, то реакции на варианты перевода имен рассматривались не только с точки зрения соответствия/несоответствия их значений содержанию произведения, но и их совпадения/несовпадения с реакциями, образующими ядро ассоциативного поля соответствующего слова в оригинале.
Следует отметить меньшую устойчивость реакций носителей английского языка на предлагаемые слова-стимулы в сравнении с реакциями русскоговорящих читателей, что указывает на наличие менее сложной структуры ассоциативных полей у соответствующих имен в переводе. Кроме того, как показал эксперимент, носители русского языка более чутко реагируют на звучание слова, его внутреннюю форму (более частотны реакции по созвучию, рифмованные, однокоренные реакции). В переводных именах оказывается гораздо ярче выражен эмоционально-оценочный компонент значения.
Т. П. Третьякова (Санкт-Петербург)
Политический текст как предмет переводоведения
Цель настоящего доклада – рассмотреть политический текст как особую сущность переводоведческого анализа. В связи с двойственностью перевода как процесса и как результата, в процессе воспроизводства текста на ПЯ возникают проблемы, специфические для политического дискурса при профессиональном переводе и при методике обучения профессиональному переводу.
К настоящему времени в лингвистике формируется направление, которое получает название «политологической филологии». Цель этого направления заключается в изучении тестов, относящихся к политическому дискурсу, как текстов, влияющих на формирование общественного сознания и имеющих особую воздействующую силу. В этой связи возникают следующие направления исследований: 1) специфики языка с точки зрения лексики; 2) специфики реализации текста – газетный (тексты периодики), телеинтервью, публичные выступления; 3) специфики аргументации по структурам формальной и неформальной логики; 4) социопсихолингвистический – по измерению эффективности воздействия скрытых / имплицитных эксплицитных смыслов; 5) индивидуально-психолингвистический, т. е. индивидуальная интерпретация. Во всех случаях в исследовании политического текста присутствуют такие концепты как власть, воздействие, восприятие. С точки зрения филологии главным остается связь этих концептов с языковым выражением.
История политической мысли связана с историей изменения политического дискурса. В настоящее время в процессе глобализации при переводе следует помнить не столько о разнице в понятиях, сколько о прагматических аспектах, при этом одним из главных направлений оказывается сохранение тождественности «тональности» ИЯ и ПЯ, которая подразумевает сохранение таких параметров как оценочность и агрессивность. Для русскоязычных студентов большое значение приобрели учебники Линн Виссон. В докладе рассматривается их роль в процессе обучения переводу.
Особое значение приобретает интерактивная и контрастивная риторика для анализа и выработки переводческих стратегий.
И. В. Убоженко (Москва)
Переводчик и интуиция: методика изобретательства
С точки зрения когнитивной психологии, синтез идей происходит в результате распространения активационного процесса по логично организованной структуре знаний от элементов, описывающих условия задачи. Логичность обусловлена не выполнением логических операций, а автоматически предопределена самой структурной организацией подсознательной модели мира.
Системы искусственного интеллекта не моделируют главного этапа мышления – формирования индивидуально-оригинальной структуры знаний. При стихийном мышлении естественный интеллект, проходя по семантическим сетям, ограничивается узкой областью наиболее вероятных связей.
Чисто бессознательное мышление, когда в поле осознанного внимания имеется только исходный стимул и без каких-либо промежуточных осознаваемых этапов возникает ответная реакция, может давать как тривиальные, шаблонные результаты, так и оригинальные, творческие. Это зависит от того, насколько оригинальна структура знаний конкретного человека. Если структура знаний человека в области, соответствующей проблеме, совпадает с общепринятой, то его интуитивные идеи будут шаблонны, если же его структура знаний значительно отличается от общепринятой, то бессознательно выдвигаемая идея будет оригинальна. Включение промежуточных этапов осознанного внимания может способствовать вовлечению в мыслительный процесс слабых ассоциативных связей и получению оригинальных идей.
В соответствии с тезаурусной моделью мышления Н. Ф. Овчинникова, в подготовительном периоде в ходе рассуждений формируются новые ассоциативные связи, меняется активность различных элементов информации. У одних элементов активность значительно падает (например, активность элементов, связанных с первыми, инерционными, шаблонными идеями решения), активность же других остаётся ещё на достаточно высоком уровне (элементы, активированные в последних рассуждениях), и в результате такой динамичной «игры» активностей и подготавливается «озарение».
М. В. Умерова (Москва)
Трансференция и интерференция в переводе
В восьмидесятые годы прошлого века советские переводоведы впервые предложили отграничивать буквализмы и переводческие ошибки, допускаемые вследствие межъязыковой интерференции, от целесообразных переводческих инноваций, отражающих семантические или структурные особенности исходного текста, введение которых в перевод позволяет наиболее адекватно передать содержание оригинала на ПЯ. Подобное «положительное» проявление интерференции получило название переводческой трансференции. Проявления трансференции могут быть мотивированы целью перевода, специфической функцией и стилистическим своеобразием переводимого текста, которые предполагают сохранение точности формулировок оригинала (например, при переводе документов дипломатического, правового или коммерческого характера и т. п.).
Наиболее интересны проявления лексико-грамматической трансференции как наиболее распространенное следствие взаимодействия языков при переводе. Можно выделить разные типы лексико-семантической трансференции в зависимости от функций, выполняемых теми или иными инновациями в тексте перевода. Причинами проявления трансференции могут служить специфика и цель перевода, его особая коммуникативная цель или наличие особой группы рецепторов, для которых осуществляется перевод и т. п. Эти факторы должны учитываться при переводе.
О. А. Хачатурян (Красноярск)
Археологические термины в китайском языке: к проблеме перевода
Одно из самых значительных археологических открытий Китая, терракотовая армия, захороненная рядом с гробницей первого императора Цинь Шихуанди, привлекает к себе большое внимание археологов нашей страны, которые пристально следят за раскопками в Китае. Однако, в силу сложности и недостаточной распространенности китайского языка в российской археологической среде, лишь общие сведения о ходе проделываемых работ становятся доступными широкому кругу ученых.
Особый интерес представляют археологические термины, вошедшие в научный обиход после обнаружения археологических находок. Например, после того, как во время сельскохозяйственных работ крестьянами случайно было обнаружено несколько статуй воинов, изготовленных в натуральную величину, находка получила официальное название: bing-mayong keng. Bing-ma – это «людской и конский состав войск», иероглифом yong обозначаются деревянные или керамические погребальные статуэтки. Keng означает «яма; углубление; подземная галерея», но в качестве глагола этот иероглиф имеет значение «закапывать в землю, хоронить живьем». И хотя в русском языке официальное название находки выглядит довольно безобидно – «Яма с керамическими фигурами солдат и лошадей», однако в китайском названии изначально присутствует вероятность захоронения вместе с императором не только ритуальных статуэток, но и живых людей.
Помимо вновь образующихся терминов, основополагающие археологические термины также нередко требуют уточнения или дополнения при переводе.
Н. А. Храмова (Санкт-Петербург)
Фрейм и перевод
В процессе перевода переводчик имеет дело со словами, с их значениями, со смыслом, поэтому сама фреймовая семантика в какой-то степени может объяснить этот процесс.
С точки зрения фреймовой семантики каждое значение рассматривается как сцена представления ситуации, то есть как фрейм или микрофрейм (Ч. Филмор). Именно когнитивный подход (в частности, фреймовый), учитывая концептуальную основу образования значения языковых элементов, позволяет выявить другую сторону значения – размытость и нечеткость его границ. Существует множество определений фрейма (М. Минский, Т. А. Ван-Дейк и др.). В общем и целом, «фрейм – объемный многокомпонентный концепт, представляющий собой пакет информации, знание о стереотипной ситуации». Структуру фрейма можно представить в виде набора обязательных и факультативных компонентов. Денотативные ситуации, связанные с различными характеристиками действия, образуют субфреймы. Необходимо отметить, что именно фреймовый подход позволяет обобщенно подойти к семантике лексической единицы, выявить одновременно ее семантические и синтагматические особенности, показать размытость границ между ветвями фреймов, их наложение друг на друга.
Нужно обратить внимание на тот факт, что при переводе переводчик использует различные соответствия:
1) однозначные (термины, имена собственные), при их переводе во фреймовой структуре присутствуют только обязательные компоненты, которые должны быть переданы;
2) вариантные (синонимы, многозначные слова), в этом случае говорящий в зависимости от интенции, перемещая свой фокус внимания по общему фрейму, высвечивает те его аспекты (факультативные компоненты), которые представляются наиболее важными в данный момент, но вершинные признаки являются фиксированными;
3) трансформации: перестановки, замены, добавления, опущения. При лексических трансформациях происходит модификация фрейма: ряд компонентов может исключаться (генерализация), добавляться (конкретизация); исключаться, добавляться и видоизменяться одновременно (модуляция).
Конечно, при переводе нужно учитывать также особенности переводящего и исходного языков, так как компоненты фрейма (как обязательные, так и факультативные) могут не совпадать. Таким образом, фреймовый подход к значению дает более полную картину процесса перевода лексических единиц с учетом ментальной основы.
Бранимир Чович (Нови-Сад, Сербия и Черногория)
К вопросу о переводной компиляции
Когда Шпенглер утверждал, что любая культура «опоясана опасным одиночеством», «но что в каждой из них все-таки разливается свет мировой души», он, наверное, имел в виду такие тексты, в которых налицо сложная креолизация культурных моделей, вследствие чего структура данного текста становится сугубо мультикультуральной. Если перенести это в сферу литературно-художественных текстов величайших мастеров слова, то тогда эту креолизацию разных культурных моделей омывают со всех сторон волны «света мировой души», несущие в себе синтез различных поэтических и жанровых традиций. Наглядным примером такой сложной игры креолизаций не менее трех культурных моделей, которых к тому же еще омывают пересекающиеся поэтические и жанровые традиции трех литератур (сербской, англосаксонской и русской) может послужить наш перевод на русский язык стихотворения Десанки Максимович «И гавран рече» (И ворон гаркнул), в котором знаменитая сербская поэтесса цитирует отрывок текста из сербского перевода стихотворения «Ворон» (Тhe Raven) Эдгара Аллана По. А мы, следуя ее примеру, воспользовавшись ее приемами интертекстуального диалога, заимствовали отдельные места из многочисленных поэтических переводов этого же стихотворения По на русский язык в течение целого столетия. В переводе налицо следы комбинированного применения приемов интеръязыкового перевода «Ворона» (Тhe Raven), как однократного – на сербскохорватский, так и повторных переводов – на русский язык. Эти последние послужили и как переводы посредники, но особого рода. Все это делает это стихотворение одним из тех редких стихотворений с строго выдержанной композицией во всей новейшей сербской поэзии. А это не что иное как пример компилятивного перевода.
В. И. Шадрин (Санкт-Петербург)
Специфика «универсальности» переводческих универсалий
Начало XXI века отмечено повышенным интересом теоретиков перевода к поиску так называемых переводческих универсалий, т. е. наиболее общих закономерностей процесса перевода, не зависящих от конкретных пар языков.
Вместе с тем, многие известные переводоведы предпочитают уделять основное внимание различиям, а не общим закономерностям, тем самым отрицая саму возможность существования переводческих универсалий. Эти исследователи заняты поиском уникальных характеристик перевода (особые типы метафор, редкие имена, игра слов, аллюзии и т. д.).
Нет смысла объявлять войну этим «сепаратистам», иногда с ними даже нетрудно согласиться. Вспомним, не приходилось ли каждому из нас испытывать гордость за свою проницательность при описании той или иной уникальной переводческой находки? С другой стороны, нельзя не удивляться, каким образом исследователь может определить уникальность того или иного переводческого явления, если он не представляет себе то общее, что объединяет объект его изучения с другими подобными объектами.
Иными словами, переводческие закономерности имеют право на существование и часто получают статус универсалий. В докладе я сделаю попытку рассмотреть три взаимосвязанных аспекта поиска переводческих универсалий и некоторые проблемы, связанные с особенностями этого поиска. В частности, будут рассмотрены три проблемы: проблема уровня локализации универсалий, проблема их формализации и, наконец, проблема выявления специфики переводческих универсалий.
И. Н. Шама (Запорожье, Украина)
В поисках Калибана
(о переводе стихотворения А. Митчелла “The Castaways, or Vote for Caliban”)
Перевод стихотворений А. Митчелла представляет определённую сложность. Автор принадлежит к числу послевоенных поэтов, исповедовавших перформанс в литературе. В 60-х годах прошлого века они имели грандиозный успех. Самого Митчелла относят к революционерам в литературе, отмечая, однако, что “his reputation has not solidified into an easily recognisable shape” (B. Kershaw). Вместе с тем, нельзя не заметить, что для творчества А. Митчелла характерны отчётливая социальная направленность и высокая степень аллюзивности. Эти две составляющие и могут вызвать затруднения при переводе поэзии А. Митчелла на другие языки. Именно поэтому так важно тщательно проанализировать оригинал на начальном, предпереводческом этапе работы с ним.
Для “The Castaways, or Vote for Caliban”, в свою очередь, это значит обязательность понимания (и далее – воспроизведения) экологической направленности исходного текста, чёткого позиционирования взглядов автора, что возможно лишь при полном понимании аллюзивных и интертекстовых взаимосвязей данного стихотворения и шекспировской «Бури».
М. В. Шиповских (Москва)
Перевод прагматики и прагматика перевода
Представляется возможным для более упорядоченного использования термина ‘прагматика’ в рамках межкультурной межъязыковой коммуникации в частности и переводоведения в целом, выделить перевод прагматики (понимая под этим процесс определения и перевода прагматических особенностей исходного текста) и прагматику перевода (понимая под этим результаты процесса перевода прагматических особенностей исходного текста, т. е. прагматику законченного речевого произведения на языке перевода).
В процессе перевода прагматики, как представляется, можно выделить два этапа. Первый – это процесс выделения прагматики оригинала, состоящей из прагматики высказывания и прагматики автора оригинала. Второй этап перевода прагматики составляет многократный перебор вариантов в поисках форм, способных оптимально выразить прагматические значения тех или иных языковых средств и прагматические установки автора оригинала на языке перевода. Принятие окончательного решения может во многом зависеть от задач, поставленных перед переводчиком заказчиком перевода, и от переводческой концепции – и в целом определяет прагматику перевода.
Переводческая концепция, во-первых, определяется индивидуальным восприятием переводчика исходного текста и прагматических намерений автора оригинала. Во-вторых, переводческая концепция определяется пониманием переводчика своей профессиональной роли, своего статуса в процессе межкультурной межъязыковой коммуникации.
То есть от переводческой концепции и от задач, поставленных перед переводчиком заказчиком перевода, будет зависеть степень прагматических преобразований в тексте на языке перевода, другими словами – прагматика перевода.
Кроме того, на прагматику перевода могут оказывать существенное влияние переводческие ошибки, обусловленные невнимательным, небрежным отношением к тексту оригинала, к идеям и намерениям автора исходного текста; неверным пониманием прагматики оригинала; неверным выбором средств на языке перевода для выражения прагматики оригинала и т. п.
В заключение отметим, что разграничение терминов ‘перевод прагматики’ и ‘прагматика перевода’ представляется целесообразным для внесения упорядоченности в использование в переводоведении термина ‘прагматика’, хотя дальнейшее уточнение термина представляется вполне возможным.
Т. А. Шишкина (Москва)
Перевод новейшей общественно-политической лексики на финский язык
В программе подготовки лингвистов-переводчиков на переводческом факультете МГЛУ значительное место занимает курс устного и письменного практического перевода. Знания студентов, изучающих финский язык с нулевого уровня, позволяют уже на втором и третьем году обучения использовать новостные и информационные материалы из СМИ Финляндии. Принимая во внимание, что будущему переводчику в его дальнейшей практике придется неминуемо столкнуться с передачей на финском языке новейших российских общественно-политических и экономических реалий, кажется крайне важным предлагать для перевода статьи из финских СМИ, рассказывающие о событиях в нашей стране.
Финляндия как ближайший сосед России и ее крупный торгово-экономический партнер, всегда проявляла большой интерес к России. На страницах финских СМИ постоянно публикуются материалы, освещающие события в России. В первую очередь это статьи, рассказывающие о политических, экономических и культурных событиях в соседней стране.
Во времена существования Советского Союза вся общественно-политическая и торгово-экономическая лексика, которая относилась в том числе и к передаче советских реалий, была тщательно выверена и внесена в финско-русские и русско-финские словари, благодаря работе переводчиков финской редакции Московского радио, издательства «Прогресс» и АПН. После распада СССР возникло большое количества новых понятий, терминов и названий, переводом которых, как правило, занимаются те, кто рассказывает о событиях в России, т. е. финские журналисты. В связи с этим в настоящее время не существует единства терминологии при передаче реалий российской действительности.
При переводе общественно-политической и экономической лексики переводчик сталкивается со следующими основными проблемами.
Передача названий российских органов власти, например, Государственная дума Законодательного собрания Российской Федерации, чаще всего переводится в финских средствах массовой информации как Venajan parlamentin alahuone (Нижняя палата парламента России) или valtion duuma (Государственная дума) или просто duuma. Совет Федерации Законодательного собрания Российской Федерации переводится как Liittoneuvosto или Venajan parlamentin ylahuone, т.е. верхняя палата парламента России и т. д.
Транслитерация русских имен и названий. Эта проблема решается достаточно легко, поскольку в Финляндии существуют изданные в 1988 г. Центром изучения родного языка «Правила передачи отдельных букв и буквосочетаний». Сложности у переводчика могут возникнуть лишь в устной финской речи при произношении русских аббревиатур, например, КГБ произносится как [ko gee bee], РАО ЕЭС как [rao e e es] и т. п.
Передача названий российских партий. Названия партий и блоков в подавляющем большинстве даются в переводе, например, Yhtenainen Venaja (Единая Россия), Isanmaa-liitto (Союз «Родина»), Oikeistovoimien liitto (Союз правых сил), хотя название этой партии иногда встречается и в сокращении SPS с последующим переводом ее названия. Исключение составляет партия Jabloko, название которой всегда транслитерируется.
Перевод названий единиц территориального и административного деления, например, субъект федерации, имеет несколько вариантов перевода federaation subjekti или federaation subjektialue или federaation osa.
При передаче российских реалий в финских СМИ авторы используют различные приемы: перевод, калькирование, финский аналог, транслитерация. При этом они пытаются пополнить недостающие у читателя знания, необходимые для адекватного восприятия информации. Целью данной работы является составление глоссария новейшей общественно-политической и экономической лексики на основании изучения и анализа свыше 200 текстов из ведущих газет Финляндии, Интернет-сайтов www.yle.fi, www.mtv3.fi/uutiset, www.nelonen и других источников.
Ю. В. Шор (Санкт-Петербург)
Что стоит за словом?
Переводчик постоянно сталкивается с проблемами перевода отдельного слова не только как самостоятельной единицы, а элемента, органически входящего в структуру произведения. Чтобы достичь верного понимания текста подлинника и через интерпретацию придти к созданию адекватного и верного перевода, необходимо обладать знаниями в самых различных областях жизни. В настоящем докладе речь пойдет о значении фоновых знаний при переводе как художественного, так и газетно-информационного текста, т. е. той информации, которая остается «за кадром», составляя багаж эрудированного переводчика, и не входит в рамки переводимого текста.
Один из важных моментов – перевод имен собственных, встречающихся практически в каждом произведении, как антропонимов, так и топонимов. В докладе обсуждается вопрос о том, что стоит за именем, и какой глубины знания нужны переводчику, чтобы равноценно передать его на родном языке. Не меньше проблем возникает при передаче локальных топонимов, особенно если они представляют собой иноязычные вкрапления в тексте оригинала. Это связано с переводом реалий, чужих для языка оригинала и для языка перевода, но не в равной степени.
Фоновые гуманитарные знания необходимы для понимания и перевода эпиграфов, не имеющих указаний на источник в оригинале: зачастую имеется только название произведения, без указания автора. Проблемы возникают при переводе цитат, как точных, так и искаженных, причем задача переводчика осложняется, если искаженная цитата – стихотворная.
Следующий вопрос – перевод намеков и аллюзий, перекрестных ссылок в тексте на других литературных персонажей, что требует не только знания художественной литературы, но и многих страноведческих реалий. Рассматриваются возможности каламбурного перевода и неудачные переводческие решения в связи с отсутствием соответствий в языке оригинала и языке перевода, или наличием реалий, прозрачных для носителей языка оригинала и абсолютно непонятных читателям переводной литературы.
О. А. Якименко (Санкт-Петербург)
Трансформация понятия «эквивалентность» в современной теории перевода
В теории перевода эквивалентность как необходимое условие равноценности оригинала и перевода изначально рассматривалась, в основном, на примерах соотношения отдельных единиц. В отдельных работах речь идет и об отношениях на уровне текстов, однако, многие фундаментальные теории перевода до сих пор ограничиваются анализом отношений эквивалентности между отдельными высказываниями, выделяя различные виды / уровни эквивалентности.
Многочисленные классификации, на наш взгляд, породили терминологическую путаницу: в современном переводоведении для определения эквивалентности существуют (помимо уровней и видов) понятия «функциональная», «коммуникативная», «переводческая» эквивалентность. Причем, авторы трактуют данные понятия совершенно по-разному. Понятие функциональной эквивалентности применительно к отношениям текстов оригинала и перевода в современной теории перевода окончательно не определено и сводится, по большей части, к анализу переводов на уровне отдельных высказываний без учета структуры оригинала. Задача данного доклада – проанализировать существующие взгляды и представить собственную трактовку понятия «функциональная эквивалентность».
Е. А. Яковлева (Санкт-Петербург)
Семантические особенности английских лексем с общим значением «clever»
в аспекте перевода
В докладе рассматриваются семантические особенности английских лексем с общим значением clever. Проводится группа лексем, выступающих синонимами к одному из подзначений лексемы clever, а именно «good at achieving what you want, especially by using unusual or slightly dishonest methods» (по словарю Macmillan English Dictionary). Интересно, что в статье на лексему clever это значение является не лексико-семантическим вариантом других значений, например ‘intelligent’, а идет под литерой 1b. Таким образом, эти два компонента значения актуализируются в каждом употреблении clever. Необходимо отметить, что употребление clever не всегда вызывает отрицательные коннотации у говорящих и слушающих (во всяком случае, по сравнению с другими членами синонимического ряда), например.: She had a clever lawyer, and was never punished for the murder.// I suppose you thought you were being clever, taking the money when I wasn’t looking.// Ben Gurion was a cool, calculating, and very clever politician, always interested in winning the next election.
Прилагательное cunning характеризует человека, который использует свой ум для достижения желаемого результата, зачастую обманывая людей (Macmillan ED), например: a cunning and resourceful criminal. Согласно статье в Random House Dictionary, это коварный, хитрый человек. Collins Cobuild дает сходное толкование (наделенный характеристикой ‘cunning’ может добиться желаемого, используя ум и хитрость, часто обманывая при этом других) и приводит такой пример: These disturbed kids can be cunning.
Лексема crafty по одним лексикографическим источникам (Macmillan ED) схожа с cunning, но степень «обмана» при этом меньшая: You crafty so-and-so! Другие источники (к примеру, Collins Cobuild) такого «смягчения» не дают: ...a crafty, lying character who enjoys plotting against others.
Дополнительный оттенок значения «тайный, скрытый» появляется у прилагательного sly. Человек, наделенный такой характеристикой, «умело» обманывает людей, тайком делает что-то нечестное или несправедливое (Macmillan ED). Называя кого-то sly, вы выражаете свое негативное к нему отношение, потому что объект высказывания скрывает свои чувства и намерения и умеет обманывать людей (Collins Cobuild): She is devious and sly and manipulative.
Как мы видим, в последнем примере кроме sly употреблен еще один член синонимического ряда: лексема devious. Статья в Macmillan ED так раскрывает семантику этого прилагательного: нечестный и умный: He’s devious, self-centred and arrogant. Употребляя эту лексему, вы высказываете свое негативное отношение, вы считаете, что этот человек нечестен, он действует по какому-то плану, держит все в секрете: Newman was devious, prepared to say one thing in print and another in private. (Collins Cobuild).
Сема невозможности довериться (такому человеку) является дифференциальной при анализе прилагательного slippery. Такой человек умный, но нечестный, доверять ему нельзя (Collins Cobuild): He is a slippery customer, and should be carefully watched. Этот же компонент значения подчеркивает и Macmillan English Dictionary (с пометой «разговорное»): умный, но нечестный, вследствие чего ему нельзя доверять.
Прилагательное wily может относиться как непосредственно к человеку, так и к его поведению (Collins Cobuild Dictionary). Такой человек всегда добьется того, чего хочет, особенно обманным путем: His appointment as prime minister owed much to the wily manoeuvring of the President. Согласно Macmillan English Dictionary, человек, охарактеризованный как wily, умен и готов обмануть людей, чтобы добиться желаемого.
Лексема Machiavellian закреплена в основном за политической сферой. Хотя, к примеру, Random House Dictionary разводит два употребления этого прилагательного: в одном значении дается следующее толкование: вести себя или действовать в соответствии с принципами управления, анализируемых в «Принце» Макиавелли, где политическая целесообразность ставится выше морали, а также описывается использование хитрости и обмана для поддержания власти и проведения в жизни политики правителя. Отдельным лексико-семантическим вариантом указывается такое значение: характеризуемый скрытой или бесчестной хитростью, ложью, обманом, целесообразностью или нечестностью: He resorted to Machiavellian tactics in order to get ahead. Macmillan English Dictionary дает только одно толкование: человек, получающий характеристику Machiavellian, использует хитрые трюки и бесчестные методы, чтобы добиться цели, особенно в политике. Наконец, Collins Cobuild дает помету «неодобрительное», и такую статью: (такой человек) придумывает хитрые и умные планы, чтобы добиться своей цели, он не искренен с людьми: ...Machiavellian republicans plotting to destabilise the throne.
Указанные выше лексемы представляют большой интерес с точки зрения перевода. В семантике базовой единицы (clever) указываются два неразделимых компонента значения – ум и хитрость, умение добиться своего. Во всех единицах синонимического ряда также присутствуют эти интегральные семы. Однако в русском языке эти семы не находятся в такой непосредственной близости (в толковании слова ‘умный’ не будет развиваться аспект хитрости).
Что касается базовой для нас лексемы clever, то самый полный на данный момент бумажный англо-русский словарь (НБАРС), приводится такие варианты перевода: 1. 1) умный; 2) талантливый, удачный; 2. умело делающий что-л.; 3. ловкий, умелый, искусный. То есть неотъемлемый компонент значения оказывается просто упущен. На наш взгляд, целесообразно предложить перевод «хитрый, искусный, умелый». Это бы больше передало семантику английской лексемы.
Три лексемы – cunning, crafty, wily вообще имеют одинаковую словарную статью – «коварный, хитрый, лукавый». Никак не указывается разница в значении трех английских лексем. Но ведь язык, как известно, крайне редко номинирует одно и то же явление разными способами, отличия всегда есть и мы их уже указали.
Согласимся с переводом прилагательного sly – хитрый, ловкий, пронырливый. Варианты перевода передают специфику значения английского прилагательного. То же можно сказать и о статье на лексему devious - хитрый, неискренний.
К сожалению, без всяких помет дается перевод прилагательного Machiavellian. В НБАРСе выделяются два подзначения – 1) макиавеллиевский, макиавеллистический; 2) хитроумный, бесчестный, бессовестный, беспринципный. Не указывается преимущественная сфера употребления лексемы.
В докладе делается вывод о том, что в переводе всегда нужно опираться на данные в первую очередь англо-английских словарей, а также о том, что, несмотря на существующую разницу в членении действительности и видении мира, добиться переводческой эквивалентности возможно.
Ян Гоин (Санкт-Петербург)
Стилистические особенности в пейзажах И. С. Тургенева и их функции в переводе на китайский язык
Иван Сергеевич Тургенев – художник, чья известность давно перешла во всемирную славу, а мастерство давно признано многими писателями в России и за рубежом, в частности, в Китае. Китайцы впервые познакомились с тургеневскими текстами в английских переводах, которые были сделаны 20-е годы ХХ века. Позднее эти английские переводы Тургенева стали переводиться на китайский язык. После того как в Москве в 1949 году начало выходить полное собрание сочинений и писем Тургенева, китайские переводчики непосредственно обратились к текстам этого издания. Полное собрание сочинений и писем И. С. Тургенева в 12 томах на китайском языке вышло в провинции Китая Хэ Бэй в 1994 году. К изданию произведений Тургенева на китайском языке были привлечены профессиональные переводчики и крупные писатели, владеющие русском языком. Переводы этого издания используются в нашей исследовательской работе.
Естественно, что существуют известные трудности при переводе русского текста на китайский язык, так как русский язык и китайский язык – типологически разные. А. В. Федоров сформулировал основные требования, предъявляемые к переводу: «полноценность перевода означает исчерпывающую передачу смыслового содержания подлинника и полноценное функционально-стилистическое соответствие ему». Поэтому, считал ученый, стилистический анализ оригинала – необходимое условие как <...> полноценности перевода, так и оценки его. Об этом пишет Н. А. Спешнев в статье «К вопросу о стилистических особенностях китайского художественного текста», рассуждая о специфике художественного произведения и его перевода на другой язык: «Язык китайских художественных произведений обладает известным стилистическим своеобразием <...> Одним из возможных способов изучения стилистических особенностей иностранного языка может служить исследование текста перевода на данный язык произведений иноязычной художественной прозы. Лингвистическая теория перевода позволяет описать процесс перевода и тем самым проникнуть в творческий труд переводчика – в данном случае носителя языка и по крайней мере теоретически обладающего тонким ощущением стилистических особенностей родного языка». Поэтому, стилистический анализ становится основной для сопоставления оригинального текста Тургенева с переводом на китайский язык.
В докладе рассматривается перевод на китайский язык речевых средств создания образа природы в произведениях Тургенева «Записки охотника», «Дворянское гнездо», «Стихотворения в прозе». Нам были проанализированы особенности построения художественных образов ветра, волны, звезды, листьев и тучи в пейзажах Тургенева. При всем различии этих образов можно видеть некоторые общие черты.
1. Прежде всего, Тургенев тонко чувствует и обильно использует индивидуальные художественные возможности, содержащиеся в каждом из общенародных понятий и обусловленные как самим описанным природным явлением, так и особенностями употребления соответствующего слова в русском языке. Богатство переносных и метафорических значений слова волна, «музыкальные» ассоциация понятия ветер, возвышенные коннотации образа звезды, сложная и эмоционально окрашенная, богатая ассоциациями цветовая гамма листьев и художественное описание тучи – все это находит в названных произведениях Тургенева свое отражение и развитие.
2. При создании природных образов Тургенев широко использует богатую сочетаемость слов русского языка. Особенно часто используется олицетворение, достигаемое посредством применения к неодушевленным предметам эпитетов и глаголов, обозначающих признаки и действия людей и животных.
3. В пейзажах Тургенева широко используются сравнения и метафоры; при этом и сами слова, обозначающие природные образы, могут выступать в переносном, метафорическом значении.
4. Все перечисленные средства мастерски используются Тургеневым для создания настроения и передачи состояния героев, т. е. подчиняются художественной задаче, которую в данный момент ставит перед собой автор. Тургеневские пейзажи, сами по себе целостные и гармоничные, вписываются, в свою очередь, в структуру произведения как органичная часть единого целого.
Таким образом, исследование стилистической окраски в тургеневских текстах имеет важное значение. Перевод на китайский язык речевых средств создания образов ветер, волна, звезда, лист и туча в процитированных примерах в большинстве случаев соответствует подлиннику. Это во многом объясняется богатством изобразительных средств пейзажа в словесной культуре Китая, так как тема природы значима в китайской художественной литературе. Переводчику удалось передать не только содержание подлинника, но и стилистическое своеобразие авторского стиля, отражающего и национальное мировосприятие.
Л. В. Яшманова (Пермь)
О методе перевода и профессиональной компетенции переводчика
Суть перевода заключается в интерпретации исходного текста и создании переводного, конечного текста. Важную роль при этом играет профессиональная компетенция переводчика и особенности исходного текста. В профессиональную компетенцию входят лингвистические и предметные знания. Согласно Ю. Д. Апресяну в рамках лингвистических знаний переводчик должен:
-извлекать содержание из воспринимаемого текста и создавать текст, передающий нужное содержание;
-выявлять различные семантические свойства предложений, отличать связные тексты от несвязных и семантически правильные предложения от неправильных;
-уметь различными способами перефразировать текст;
-обеспечивать идиоматическую связь слов согласно существующим в данном языке нормам синтаксической и лексической сочетаемости.
При переводе научно-технической литературы на первый план выходит сохранение и достоверная передача информации, содержащейся в исходном тексте. На наш взгляд, перевод технической литературы относится к не преобразующему типу перевода, т. е. когда важна вся информация оригинала. Такой тип перевода в состоянии выполнить переводчик-лингвист, который владеет определенным набором предметных знаний. Преобразующий тип перевода предполагает доскональное знание предмета, присущее специалисту с техническим образованием и глубоким знанием языка. Примером преобразующего перевода может служить реферативный перевод. Не преобразующий перевод в свою очередь включает в себя элементарный (информативный и подстрочный) и тотальный перевод. При тотальном переводе переводчик может сохранять доминирующую коммуникативную функцию исходного текста или изменять её, учитывая функциональный тип текста.
В процессе перевода любого типа текста, в том числе и научно-технического, огромную роль играют фоновые знания переводчика. При отсутствии таковых велика возможность искажения информации. Также важным является правильное понимание цели и намерений автора оригинала.
Перед переводчиком всегда стоит проблема восприятия и переработки чужих идей и мыслей, и в процессе их осмысления зачастую происходит деформирующее преобразование текста, хотя в основе любой деформации лежит определенная переводческая концепция. Концепция предполагает осознание конечной цели перевода и выбор в соответствии с этой целью определённой стратегии преобразования исходного текста.
[1] Пиотровский Р. Г., Чижаковский В. А. О двуязычной ситуации // Статистика речи и автоматический анализ текста. Л.: Наука, 1971. С. 222-228.
[2] Знаком * отмечены возможные варианты перевода внутри данной фразы
Шестой Санкт-Петербургский конкурс молодых переводчиков «Sensum de Sensu»
с 15 декабря 2005 года
по 13 апреля 2006 года.
Пресс-релиз
(Версия для печати)